Костры из лаванды и лжи - Дарья Урбанская

Хотя теперь это многое объясняет, да…

– Господи, какая же я идиотка! После всего, что ты сделала, снова поверила тебе. Наступила на те же грабли! Ты же сама пришла ночью в мою палату и умоляла, чтобы я не выдавала тебя! Плакала, как тебе важна твоя карьера и что в твоём положении нельзя терять работу!

– В моём положении? – с недоумением переспросила Моник.

– Да. В твоём. Беременном. Положении. Или про ребёнка от Эдуара ты тоже наврала?

В трубке воцарилось молчание. Женя даже проверила, не прервалось ли соединение. Но нет, таймер отсчитывал минуты их разговора. Странного, мерзкого разговора, который пошёл не по плану.

Наконец раздался голос Моник.

– Знаете, мадам Арно, с меня довольно. Я изо всех сил старалась вам помочь, по-дружески войти в ваше положение, – отчеканила она. – Но вижу, что все мои усилия пошли прахом. В ответ я раз за разом получаю лишь упрёки и оскорбления. Но больше я терпеть не намерена! Прошу вас впредь мне не звонить или же ограничиться исключительно деловыми вопросами, если таковые возникнут. Всего доброго!

И в трубке раздались короткие гудки.

– Кристиан, она…

Женя ошеломлённо уставилась на брата, который слышал весь диалог по громкой связи. Нужные слова никак не приходили, потому что сказать хотелось так много, но опустошение и обида горечью жгли язык. Под стать настроению небо набухло хмурыми тучами, ветер гнал пыль по мощённым брусчаткой тротуарам, а на стекло автомобиля упала первая капля дождя. За ней вторая, потом третья.

– Поедем домой, – тихо сказал Кристиан, – я заварю чай, и мы всё обсудим в спокойной обстановке. Во всём разберёмся.

«Сомневаюсь…»

Женя скептически хмыкнула, но потянулась за ремнем безопасности. С третьего раза попала в крепление и, подергав его, раздражённо произнесла:

– И как меня выпустили только из участка! Если я во всём виновата оказалась, съехала с катушек и, дико хохоча, подожгла башню, то надо меня сразу в психушку сдать! Или что тут у вас во Франции? Где чокнутых запирают?!

С каждым словом её голос набирал громкость. А последнее предложение Женя и вовсе выкрикнула, сжимая кулаки.

Кристиан бросил на неё короткий взгляд и повернул ключ зажигания.

– У инспектора два свидетеля произошедшего, – рассудительно произнёс он через некоторое время. – И оба говорят разное. Полагаю, он должен сначала выяснить, чья версия верна. А уж потом… принимать меры.

– Как у тебя всегда всё просто, – буркнула Женя, отворачиваясь к окну.

Ей было стыдно за свою вспышку. Но ещё сильнее ощущалась горькая обида и глухая, беспросветная безысходность. Словно она заперта в комнате, совершенно одна, в ловушке, и стены медленно сдвигаются внутрь, грозя раздавить её, как таракана.

– Ассам, – внезапно произнёс брат, выруливая с парковки.

– М-м-м?

– Ассам подойдёт лучше всего. Поскольку большую часть урожая в Ассаме собирают в период дождей, этот чай называют чаем дождя. Погода сегодня располагает. Он довольно терпкий, ты знаешь? Когда в одной провинции…

– Кристиан! – она довольно резко оборвала начинающуюся лекцию. – Я не хочу сейчас говорить о чае!

– Я просто пытался тебя отвлечь.

Женя спрятала лицо в ладонях и выдохнула:

– Извини, пожалуйста.

Дворники монотонно шуршали по лобовому стеклу. Дождь и не думал заканчиваться.

Дома Кристиан действительно первым делом схватился за чайник. А Женя замерла у балконного окна и невидящим взглядом уставилась наружу. Струи воды хлестали по цветам, обвивавшим решётки, и те мелко дрожали и тряслись в попытке удержаться, не сорваться вниз, под ноги к редким туристам, бегущим по улице, прикрыв головы чем придётся.

– У тебя волосы вьются, – мягко произнёс брат, ставя на журнальный столик поднос и подходя к окну.

Кристиан провёл рукой по её косе, из которой выбились мелкие волоски и теперь торчали во все стороны, сворачиваясь в пружинки.

– Это от влажности.

– Эжени, посмотри на меня, – попросил он, и Женя, вздохнув, повернула голову в его сторону. – Понимаю, что в целом я для тебя человек новый. И, возможно, ты пока не готова доверять мне полностью. Я, правда, понимаю. И тем не менее настаиваю, чтобы ты рассказала мне всё с самого начала. Без утайки. – Кристиан взял Женю за руку и требовательно добавил: – И свою версию, и Моник.

Женя шумно выдохнула и принялась за рассказ, тщательно подбирая слова. Выдавать подробности их с Роше отношений она не хотела и не могла. От каждой мысли об Эдуаре щемило сердце и ныла каждая струна её души. Переместившись в кресло у журнального столика, она взялась за чашку подрагивающими от волнения пальцами, сделала глоток, но вкуса чая не ощутила.

– Значит так, – по завершении её монолога Кристиан принёс ноутбук и застучал по клавишам. – Ага, вот смотри.

Он развернул к ней экран с фотографией: дверь в её номер, светильник-факел слева и уродливо нацарапанные мелом ведьминские знаки над косяком.

– Вот первое доказательство того, что ты не придумала. Есть фото, есть дата отправки. Даже если твой телефон сгорел, то электронный след всё равно сохранился.

– Точно! – Женя вскочила с кресла, ощущая лихорадочное возбуждение. – Кристиан, ты гений! Я на нервах вообще толком не соображаю, но есть же ещё Макс.

– Друг из России?

– Да! У него тоже должны были остаться фотографии и даже одно видео…

Она схватилась за телефон. А в следующие десять минут пересказывала Максиму события этого утра. Он поначалу отвязно выругался, не стесняясь в выражениях, но быстро собрался и перешёл к делу:

– Отправил всё, что было. Лови. А на будущее, пошарь в настройках – там наверняка есть резервное копирование. В облаке…

– Ой, ну ты же знаешь, я в этом совершенно не разбираюсь.

– Так брата попроси. В общем не суть, фотки я тебе продублировал. Но самое важное – валерьянку найди. Это же улика!

– Угу. Вот только…

– Что?

– Макс, а что, если это действительно я… – Она остановилась возле книжного шкафа и принялась машинально выравнивать корешки книг в одну линию. – Ну я сама нарисовала знаки… Ты ведь знаешь, у меня и раньше случались приступы, панические атаки. Вдруг…

– Чушь не пори!

– Но Макс! Ведь есть такая вероятность.

– Да бред, Жень. Одно дело пирофобия, и совсем другое – шизофрения. Когда тебя накрывало, ты просто сидела, тупо глядя в одну точку, и рыдала. А то, что у тебя в отеле происходило, – это ж надо полным лунатиком быть. Ходить наяву и не помнить об этом, ловить мышей, душить их и заботливо укладывать тушки на подушечку. Тянет на настоящее раздвоение личности, как в той книге про Билли Миллигана. Нет, на такое маньячество ты, детка, не способна, уж извини.

– Ты просто