Костры из лаванды и лжи - Дарья Урбанская

блокноте.

– И что было потом?

– Я поднялась на чердак, а там жуткие картины Бертин Роше со странными депрессивными названиями в стиле «они за мной наблюдают» и «мы все умрём».

– Бертин Роше? Покойной жены владельца отеля? Вы уверены?

Женя кивнула, а инспектор снова что-то записал у себя в блокноте.

– И что случилось потом?

– На чердаке что-то зашуршало. Там же старыми вещами всё заставлено, не протолкнуться. И ворон в окно начал биться.

– Ворон?

– Угу, – в очередной раз кивнула она. – Я испугалась и убежала. Рассказала обо всём мсье де Гизу. Мы потом вместе поднимались в башню.

– То есть мсье де Гиз видел ту пентаграмму?

– Нет. К тому времени её уже кто-то стёр.

– А ворон? Тоже исчез? – в голосе полицейского прозвучал неприкрытый сарказм.

– Улетел, наверное.

– Так, а в чём собственно дело, мсье Салазар? – спросил Кристиан, очевидно тоже заметивший его тон. – Моя сестра уже всё вам рассказала. На каком основании вы снова её допрашиваете?

– Я веду расследование поджога.

– Это была случайность! – выпалила Женя.

Кристиан накрыл ладонью её запястье.

– Возможно, нам следует нанять адвоката, – твёрдо произнёс брат. – Мою сестру вызвали на беседу, а я вижу, что это самый настоящий допрос. Эжени ни в чём не виновата. И раз у вас не получается конструктивного диалога, то адво…

Инспектор вскинул ладонь, жестом обрывая Кристина.

– Хорошо. – Энзо вновь принялся отстукивать карандашом одному ему известную мелодию. – Я вызвал вас, мадам Арно, потому что ваша история вызывает множество вопросов.

– Так спросите у Моник! Она подтвердит.

– В том-то и дело, что показания мадам Бланшар не совпадают с вашими.

– В смысле?! – округлила глаза Женя. Копившееся внутри напряжение вдруг стянулось в такой тугой узел, что к горлу подступила тошнота. С вмиг пересохших губ слетело хриплое: – Что? Что она вам сказала?

Спустя десять минут, которые ушли на заполнение бланков личными данными, Женя размашисто шагала вокруг машины взад-вперёд. Кристиан забежал в супермаркет за бутылкой минералки и леденцами.

– Думает, мне это поможет! – ворчала она. – Почему разнятся показания? Что не так? И этот тоже, филодендрон дырявый… – Женя добавила в голос низких нот, пародируя тон мсье Салазара: – Не положено… Ведётся расследование…

– Вот, Эжени, – Кристиан появился рядом так внезапно, что Женя вздрогнула. – Твоя вода.

Он протянул бутылочку. Холодная минералка остудило горло, но легче от этого не стало ни на йоту.

– Крис, ну вот что, что она могла ему наговорить?!

– Мы разберёмся с этим, дорогая. Садись, – он распахнул пассажирскую дверь.

– Спасибо. Нет, ты знаешь, а я сама ей позвоню! – Женя приземлилась на сиденье и достала из сумочки телефон. – Наговорила она там… вот ведь, а! Блошница дизентерийная!

Кристиан никак не прокомментировал её нервное бормотание на русском. Вместо этого сел за руль, но машину так и не завёл.

Гудки в трубке тянулись мучительно долго. Так что пришлось зайти с другой стороны – позвонить на ресепшен и попросить соединить с управляющей отелем. Женя надеялась, что не придётся представляться, но без этого, увы, не получилось. Хорошо, что сегодня дежурил Люк, который не стал задавать лишних вопросов.

Наконец, Моник взяла трубку.

– Слушаю! – прозвучало отстранённо и по-деловому.

– Моник, привет, это Эжени…

– О, здравствуй! Как ты себя чувствуешь? – Тон голоса мгновенно изменился. Теперь казалось, что бывшая подруга говорит вкрадчиво, осторожно взвешивая каждое слово.

«Может, у меня и правда паранойя? – промелькнула мысль, а следом за ней сразу же вторая, ворчливым голосом Макса: – Как известно, даже если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят!»

– Спасибо, всё в порядке! Меня уже выписали…

– Это замечательно!

– …а ещё меня уволили из музея, ты уже в курсе?

Моник тяжело вздохнула.

– Конечно, я знаю, Эжени. Видела бумаги, да и Фабрис говорил… Мне очень жаль. Поверь, мы с ним пытались убедить мсье Роше, что… – она замялась. – Одним словом, он был непреклонен.

От того, как она мимоходом упомянула Эдуара, у Жени мурашки побежали по плечам.

«Так это он настоял на моём увольнении? – но в следующий миг Женя горько усмехнулась: – Не стоит ей верить. Не после всего, что случилось».

– А ещё я была в полицейском участке, общалась с инспектором Салазаром. – Женя покосилась на Кристиана, и тот одобрительно кивнул – мол, давай, прижми её. – Знаешь, что он мне заявил?

– О… – по возгласу было непонятно, что Моник имеет в виду. – И что же?

– Оказалось, моя версия событий… тех, из-за чего произошёл пожар в башне… отличается от той, которую сообщила ты!

В конце фразы нервы Жени сдали, и последние слова она практически выкрикнула. Кристиан тут же взял её за свободную руку, призывая не паниковать. А в трубке воцарилось молчание. Наконец Моник успокаивающе произнесла:

– Мне жаль это слышать, Эжени. Не расстраивайся, пожалуйста. В этом нет ничего позорного или стыдного, если ты видишь события немного по-другому. Не так, как все остальные. Со временем всё наладится, нужно только следовать рекомендациям специалистов.

Женя нервно хихикнула.

– Каких ещё специалистов? По вранью?! Моник, я думала, после твоих откровений в башне меня уже ничем не удивить. Но теперь мне даже интересно, что ты наплела инспектору?

Та вздохнула и, чётко проговаривая слова, словно общалась с ребёнком, сказала:

– Описала всё, как было, Эжени. Как я заметила, что дверь в башню открыта, поднялась на третий этаж и увидела, как ты чертишь эту чёртову пентаграмму на полу и бормочешь что-то про приворот, про вечную любовь. Извини, но я не могла прикрыть тебя. Не в этот раз. Пожар – это слишком серьёзно. Могли пострадать люди. Не понимаю, как я раньше не замечала, что твой интерес к мсье Роше вышел за профессиональные рамки.

– Что? – еле слышно прошептала Женя.

Она просто не верила своим ушам.

– Да, Эжени, прости, но твоя одержимость Эдуаром вызывает серьёзные опасения. Все эти странные ритуалы… Я думала, что ты шутишь. Но приносить в жертву мышей, чтобы вызвать романтический интерес мужчины? Серьёзно?!

– Какие ритуалы?! – взвилась Женя. – При чём здесь мыши! Я сама перепугалась, когда обнаружила их в комнате. Да ещё и на подушке. Теперь, впрочем, понятно, что ты и к этому свою руку приложила, да, дорогая подруга?

– Эжени, я клянусь тебе…

Моник попыталась что-то сказать, но Женя её перебила.

– Может, ещё скажешь, что и валерьянку не ты мне подменила? – горько усмехнулась она в трубку. – Я всё знаю! В больнице сделали анализ крови и нашли следы психотропных веществ!

– Валерьянку? Ты о чём, Эжени? Я не понимаю… Не знала, что ты принимаешь какие-то лекарства. – Она сделала паузу, словно размышляя. –