Костры из лаванды и лжи - Дарья Урбанская

Кристиан рассказал в двух словах, что произошло…

– Кажется, тут вином не обойтись, – пробормотала Дайян. А затем встала и направилась к одному из кухонных шкафов. Достала пузатую бутылку с какой-то коричневатой жидкостью, плеснула немного в стакан и поставила перед Женей. – Держи!

Кристиан никак не прокомментировал самоуправство сестры.

– Что это? – Женя осторожно понюхала предложенный напиток.

– Лекарство от грусти, в народе называемое бурбон, – хмыкнула Дайян. – Пей.

– Да я и не грущу особенно, – с сомнением протянула Женя. – Я и сама хотела уволиться. Обидно, конечно, что всё именно так случилось. Как будто это я виновата…

Неожиданно для самой себя она шмыгнула носом, а затем решительно схватила стакан и отпила. По горлу словно прокатилась огненная волна, опаляя и не позволяя дышать. Женя закашлялась, хватая ртом воздух.

– Шикарное лекарство… – прохрипела она, пытаясь вдохнуть. – После него все проблемы перестают казаться серьёзными…

Все натянуто рассмеялись.

– Давайте, может, о чём-то другом? – предложила Мими. – Мы вот вчера с Дайян весь вечер вспоминали тётю Катрин… – Она неловко пожала плечами. – Мы ведь твою маму толком и не знали. Пытались хоть крохи информации вытащить друг из друга.

– Отличный выбор темы, чтобы разрядить обстановку! Спасибо, Мими, – хмыкнул Кристиан.

– А что? Бабушка и дедушка говорят… Да, Эжени, не смотри так, у тебя теперь есть и они!

– Целая толпа дорогих родственничков! – вставила Дайян.

– Да, и мы обязательно к ним съездим. Может, в следующие выходные?.. Так вот, тётя Катрин… Мы точно не знаем, что там произошло… Она как бы отделилась от семьи. Эм-м…

– Жила сама по себе, – без лишних церемоний выдала Дайян, за что и получила очередной укоризненный взгляд Анн-Мари. – Увы, но это факт. Она работала в варьете, а там сама понимаешь: поклонники, ухажёры, развязная жизнь… Она просто вычеркнула семью из жизни. В общем, она слыла довольно легкомысленной.

– Эй, Дайян, полегче, – попросил Кристиан. Кажется, даже подтолкнул прямолинейную сестрицу под столом.

– Но это правда, какой бы она ни была. Эжени, извини, если тебе неприятно…

– Не то чтоб неприятно… – отозвалась Женя, комкая в руке салфетку. – Сама не понимаю, что чувствую. Маму я почти не помню, но, конечно, я бы хотела узнать, каким она была человеком. Мне было всего пять, когда родители разбежались и отец увёз меня в Россию.

– Ой, это ж такой стресс для ребёнка! – сочувственно воскликнула Анн-Мари.

– И потом я не понимаю, откуда взялось это воспоминание о пожаре, если вы говорите, что не было никакого пожара… И дядя Костя всегда говорил, что мама…

– Мы не знаем точно, – пожал плечами Кристиан. – Впрочем, это не значит, что ничего не было. Надо спросить у деда. Но… – он замялся. – Я ещё не говорил ему о тебе.

– Теперь это всё в прошлом, – твёрдо произнесла Дайян. – Было и было. Может, ты никогда не узнаешь, что случилось, Эжени, не стоит на этом концентрироваться. Лучше скажи, что ты собираешься делать с домом? Сейчас ведь мы там живём.

– Где?

– На авеню Шумана, конечно. Дом принадлежал Катрин. Ты её дочь.

– Но… – окончательно растерялась Женя.

«Она что, хочет сказать, что этот дом – мой?!»

– Дайян, не думаю, что стоит обсуждать это сейчас. Дай человеку немного в себя прийти, – мягко улыбнулся Кристиан. – У неё и без этого волнений хватает. К тому же я собирался сказать тост…

Его слова прервала настойчивая трель телефона. Извинившись, Кристиан поднялся и скрылся в спальне, но не прошло и минуты, как из-за неплотно закрытой двери донёсся его взволнованный голос:

– На каком основании?.. Нет, это вы послушайте, мсье Салазар. Эжени ни в чём не виновата… Я знаю, что меня в башне не было, но… В участок? Когда?

Глава 35. Принцесса была ужасная, погода была прекрасная

Женя сидела на жёстком стуле напротив инспектора Салазара и то и дело бросала тревожные взгляды на Кристиана, расположившегося справа от неё. Перед ними на длинном офисном столе в беспорядке лежали стопки папок и бумаг, под которыми прятался стационарный телефон. Мсье Энзо Салазар самозабвенно орал на кого-то в трубку, откинувшись на спинку скрипучего кресла. В участке стоял гул: голоса полицейских перемежались с трескотнёй старой кофемашины, скрежетанием принтеров и воем сирен где-то за окном. Пахло здесь под стать атмосфере – кофе и въевшимся в стены дымом сигарет.

– Всё будет хорошо, ты ни в чём не виновата, – в который раз тихо произнёс брат.

– Я знаю. Просто неспокойно на душе.

– Так, давайте ещё раз пройдемся по вашим показаниям, – трубка с грохотом опустилась на телефон. – Мадам Арно, вы утверждаете, что вместе с мадам Бланшар охотились на сатанистов в правой башне замка.

Из уст полицейского это звучало как откровенный бред.

– Мы пошли проверить, всё ли в порядке, – поправила его Женя. – Были подозрения… Незадолго до этого я видела пентаграмму на полу и следы оплавившихся свечей.

– В этот же день?

– Нет, ранее.

– Дату назовёте?

– Не помню точно.

– И фотографий пентаграммы у вас нет. Верно?

Женя сдавленно кивнула.

– Послушайте, мсье Салазар, я понимаю, что всё это звучит несколько странно. Но так и было, правда! Мы с Моник… то есть с мадам Бланшар поднялись в башню. А там пентаграмма на полу начерчена, свечи горят, и кот на лесах сидит. Он испугался, заметался, опрокинул банку с чем-то. Не знаю, что в ней было, но жидкость попала на свечи, и всё вспыхнуло. Я же уже говорила вам это.

– Вы-то да, – задумчиво протянул он, постукивая кончиком карандаша по столу. – Кот, значит. Может, по-вашему, он эти свечи и зажёг?

Женя возмущённо уставилась на инспектора и не стала ничего отвечать, а тот тем временем продолжил:

– Мсье Роше утверждает, что эта часть замка находится на реконструкции и закрыта для посещений. Так при каких обстоятельствах вы видели первую пентаграмму?

Перед глазами пронеслось воспоминание, как она пробирается в кабинет Моник и украдкой достаёт из ящика ключ.

«Не говорить же сейчас об этом! Было открыто, и всё на этом».

Она села ровнее и расправила складку на юбке.

– Однажды ночью из своего окна я увидела свет в правой башне. Он был неровным. То гас, то включался, то будто вспышки какие-то. Утром я пошла проверить…

– И никому не сообщили?

– Поначалу да. Боялась выглядеть глупо. Так вот, дверь была открыта.

– Та самая, которая должна быть заперта на замок, верно? – уточнил полицейский, сурово глядя исподлобья.

– Да. Я поднялась, а там звезда мелом на полу, огарки свечей и, кажется, даже кровь.

– Кровь?

– Были какие-то бурые пятна.

Он сделал пометку в своём