ПЬЕР - Герман Мелвилл
Шрифт:
Интервал:
«Подуй на меня, подуй на меня!»
Он раздул слабеющее пламя её жизни; вскоре она медленно повернулась к нему.
«О! то женское слово из твоего рта, дорогой Пьер: … что …она.., что …она…!»
Пьер сидел молча, обдувая её.
«О, я не хочу в мире никого, кроме тебя, брат мой, – кроме тебя, кроме тебя! и, о, Боже!.. Меня… тебе недостаточно? Голая земля с моим братом была для меня целым небом, но вся моя жизнь, вся моя душа не принадлежат моему брату»
Пьер не говорил, но он слушал; ужасное, жгучее любопытство, жившее в нём, сделало его бессердечным. Но пока ещё всё, что она сказала, было далеко не однозначно.
«Не знала я – знала бы я это прежде! Ох, сказать это теперь – чрезвычайно жестоко. Это …она!.. Это …она!..
Она внезапно поднялась и почти в отчаянии встала перед ним.
«Или ты расскажешь о свой тайне, или она не достойна самой обычной человеческой любви! Говори, Пьер, – в чём она состоит?»
«Это пока ещё тайна, Изабель»
«Тогда она бесполезна, Пьер, кто бы она ни была – по-дурацки, безумно влюблённая! – Разве мир не знает меня как твою жену? – Она не должна приезжать! На тебе и на мне лежит грязное пятно. Она не должна приезжать! Один мой взгляд убьёт её, Пьер!»
«Это – безумие, Изабель. Посмотри: теперь причина во мне. Разве я, прежде чем открыть письмо, не говорил тебе, что, несомненно, оно было от некой симпатичной молодой тёти или кузины?»
«Говори быстрей! – кузина?»
«Кузина, Изабель»
«Всё же, всё же, это ещё не всё, как я слышала. Скажи мне больше, и ещё быстрее! ещё! ещё!»
«Очень странная кузина, Изабель, почти монахиня по её понятиям. Услышав о нашем таинственном изгнании, она, не зная причины, также в тайне поклялась самой себе в преданности нам – не столько себе, Изабель, сколько нам, … нам… служить… нам и, согласно неким милым небесным представлениям, сопровождать нас и заботиться о нас здесь»
«Тогда, возможно, это всё будет весьма хорошо, Пьер, мой брат – мой …брат… – Я могу сказать это теперь?»
«Любыми, – всеми своими словами, Изабель; слова и миры со всем их содержимым будут рабами тебе, Изабель»
Она нетерпеливо и вопросительно смотрела на него, затем опустила глаза и тронула его руку, после чего пристально взглянула снова. «Поговори ещё со мной об этом, Пьер! Ты мой брат; разве ты не мой брат? – Но расскажи мне теперь больше о… ней; всё это ново и чрезвычайно странно для меня, Пьер»
«Я сказал, моя милейшая сестра, что у неё есть эта дикая, подобная монашеству, убеждённость. Она уверилась в ней; в этом письме она клянётся, что должна прибыть и прибудет, и ничто на земле не сможет остановить её. Не пробуждай в себе сейчас сестринской ревности, сестра моя. Ты сразу же найдёшь её самой нежной, незаметной, отзывчивой девушкой, Изабель. Она никогда не назовёт тебе того, что называть нельзя, не намекнёт об этом, потому что она этого не умеет. Однако, не зная тайны, у неё все же есть неопределённое, подспудное ощущение тайны – так или иначе, мистическое ощущение тайны. И её святость погребла в ней всё женское любопытство; поэтому у неё нет желания как-то подтвердить предчувствие, а всего лишь узнать суть неопределённого предчувствия; поскольку в нём, как она думает, содержится идущий к нам небесный зов,.. как раз там, в нём, Изабель. Теперь ты поняла меня?»
«Я ничего не понимаю, Пьер; эти глаза никогда не видели того, Пьер, что дало бы возможность понять эту душу. Я постоянно, как и теперь, хожу лишь на ощупь среди великих тайн. Да, она должна приехать; это – всего лишь на одну тайну больше. Она разговаривает во сне, Пьер? Хорошо было бы, если бы я спала с нею, мой брат?»
«На твоё усмотрение; у меня нет цели стеснить тебя; и – и – не знаю точно, как это будет в реальности, – но она, вероятно, ждёт и желает иного, сестра моя»
Она пристально вгляделась в его внешнюю стать, но внутренне нерешительный облик, а затем в тишине опустила свой взгляд.
«Да, она должна приехать, мой брат; она должна приехать. Но это вплетёт очередную нить в общую загадку, брат мой. – У неё есть то, что называется памятью, Пьер; память? Она у неё есть?»
«У всех у нас есть память, сестра моя»
«Не у всех! Не у всех! – у бедняжки Белл есть, но очень короткая. Пьер! Я видела её в каком-то сне. Она светловолосая – голубые глаза – она совсем не так высока, как я, хотя и не намного»
Пьер встал. «Ты видела Люси Тартэн в Оседланных Лугах?»
«Действительно ли Люси Тартэн – её имя? – Возможно, возможно, – но также во сне, Пьер, она приезжала со своими голубыми глазами, умоляюще обращёнными ко мне; мне кажется, что она как будто уводила меня от тебя, – полагаю, что тогда она была больше, чем твоя кузина, – полагаю, что она была тем хорошим ангелом, про которого говорят, что он парит над каждой человеческой душой; и полагаю – о, полагаю, что я была твоим другим, – твоим другим ангелом, Пьер. Посмотри: посмотри на эти глаза, – эти волосы – нет, эти щёки, – все – тёмные, тёмные, тёмные, – и она – голубоглазая – светловолосая – о, как раз с красными щеками!»
Она встряхнула своими эбеновыми локонами, она уставилась на него эбеновыми глазами.
«Скажи, Пьер; разве я облачена в траур? Бывают ли могилы так украшены? – О, Боже! Отчего я не родилась с голубыми глазами и со светлыми волосами! Из них создают небесную ливрею! Ты когда-нибудь слышал о добром ангеле с тёмными глазами, Пьер? – нет, нет, нет – полностью синими, синими, синими – настоящей небесной синевы – ясной, яркой, невыразимой синевы, которую мы видим в безоблачном июньском небе. – Но добрый ангел должен приехать к тебе, Пьер. Тогда оба будут рядом с тобой, мой брат; и ты, возможно, сможешь выбирать, – выбирать! – Она должна приехать; она должна прийти. – Когда прибудет она, дорогой Пьер?»
«Завтра, Изабель. Так здесь написано»
Она уставилась на скомканный конверт в его руке. «Подло будет спрашивать, но не будет ошибкой предположить ответ. – Пьер, – нет, я не должна была говорить это, – ты можешь дать его мне?»
«Нет; я не позволил бы тебе прочитать его, моя сестра; я бы не смог, потому что у меня нет никакого права – никакого права – никакого права, – именно так; нет: у меня нет никакого права. Я сожгу его сейчас же, Изабель»
Он отошёл от неё в соседнюю комнату, бросил письмо в печь и, проследив за ним до последних частиц пепла, вернулся к Изабель.
Она смотрела на него с бесконечной грустной иронией.
«Оно сгорело, но не потерялось; его не стало, но оно не пропало. Через печь, трубу и дым оно взлетело в пламени и ушло как свиток в небеса! Оно должно явиться вновь, мой брат. – Горе мне – горе, горе! – горе мне, о, горе! Не говори со мной, Пьер; оставь меня сейчас. Она должна приехать. Злой ангел будет ухаживать за Добрым; она будет жить с нами, Пьер. Не сомневайся: моё внимание к ней превзойдет её внимание ко мне. – Позволь мне теперь побыть одной, брат мой»
IV
Из-за неожиданного прошения войти в его частную жизнь – прошения, в котором он вряд ли мог бы когда-нибудь отказать Изабель, так как она неукоснительно, если не по некой очень разумной причине, воздерживалась от прав на него, – Пьер, находясь в среде этих конфликтных, вторичных эмоций, сразу же после первоначального знаменательного эффекта странного письма Люси был вынужден предоставить Изабель некую атмосферу гарантии и понимания его содержания; всё же, в основном, он всё ещё был добычей разнообразных пожирающих тайн.
Вскоре, когда он уже покинул комнату
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!