Обратный отсчет: Равнина - Токацин

воздухе быстро таяли — капли, падающие в водосток, уже превратились в ручеёк.

— До утра просохнет, — сказал Вепуат, размяв влажный комок. — Пока её лучше не трогать.

— До утра⁈ — ближайший филк выразительно хмыкнул и ткнул пальцем в «термобластер». — А эта штука процесс не ускорит?

— Нельзя, — Вепуат качнул головой. — Перегреется — пойдёт обжиг. Тогда из неё ничего уже не слепишь. А нам её ещё промывать — тут куча песка и всякой дряни.

— А без просушки никак не промыть? — спросил кто-то из филков. — Зачем сушить, если всё равно класть в воду?

Ещё двое согласно кивнули. Один из них покосился на руку и едва заметно сощурился.

— Вода воде рознь, — ответил Вепуат. — Пока всё, что из Сфена Воды, не вытечет… Атайр! Что, до сих пор не зажило? Ну-ка, показывай!

«До сих пор⁈ Час же прошёл…» — мелькнуло в голове у Гедимина, пока филк нехотя снимал рукавицу. Войлок на указательном пальце пропитался кровью. Из проколов вокруг подушечки медленно сочилось чёрное.

— Яд-дро Сатурна… — выдохнул Вепуат, превращаясь в пернатый шар. — Час прошёл!

— Потревожил, пока возился с глиной, — буркнул филк, убирая руку за спину. Свисающая окровавленная рукавица проехалась по чужому комбинезону, оставляя размазанный красный след. Запачканный филк сердито фыркнул.

— Ты хоть перевязал бы!

— Час прошёл! — повторил Вепуат, недобро щурясь. — Что ты там мог потревожить⁈ Оно хотя бы чешется?

— Да там нечему… — пробормотал филк, натягивая рукавицы.

— Что может зажить, когда то по холоду бегаешь, то в грязи роешься? — вмешался другой. — Конечно, так и будет сочиться. Вот нормально отдохнём…

— Идите, — буркнул Вепуат, нехотя опуская кровяной камень в карман. — Атайр! Ложишься отдельно. Через пятнадцать минут проверю, и если рана не закроется…

— Рана! — пренебрежительно фыркнул кто-то из филков. — Атайр, на камень не соглашайся! Болеть будет так, что проще отрезать!

Вепуат молча смотрел им вслед, пока дверь за ними не закрылась. Гедимин следил за Атайром — тот по пути к выходу дважды покосился на руку. «То ли всё-таки зачесалось, то ли…» — сармат взглянул на свою ладонь со старым, почти незаметным шрамом и угрюмо сощурился.

— Может, ранку засорил, — пробормотал он. — В речном иле всякой органики…

— Сквозь две рукавицы? — Вепуат качнул головой; его глаза потемнели. — Не было там грязи. Я смотрел. Если бы он не выкинул ту тварь… Гедимин! Ты же всё сканируешь. Ничего на сканах не осталось?

— Сканы-то есть, — Гедимин протянул ему руку с выдвинутым из запястья слотом. — Но макро из них не вытянешь. Кто же знал…

Вепуат не ответил. Он быстро листал «кадры» записи, пока на мониторе не появилась рука, засунутая в ком глины. Сармат прижал палец к экрану и досадливо сощурился.

— Внешний вид… Ну, хотя бы это!

У комка глины появился панцирь, покрытый несимметричными складками, поджатый сегментированный хвост и круглое ротовое отверстие, сомкнутое на чужом пальце. По периметру рта угадывались острые загнутые выросты. Вепуат перелистнул пару «кадров» и еле слышно выругался.

— Четверть секунды на прокалывание двух слоёв… И не сломалось же ничего! Гедимин, ты… подожди меня у барака, ладно? Упрямые филки — это нечто.

— Я бы начал с антидота, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь. — Часовое кровотечение у сармата…

— Ага, угу, — Вепуат рассеянно кивнул. — Я к местным. Подожди у барака!

…Долго Гедимину стоять не дали — из барака выглянул комендант.

— Чего стоишь? Тебе туда или сюда?

— Раненый в бараке, — отозвался сармат. — Жду медика.

— Атайр? — комендант помрачнел. — Куно уже там. На пальце две дырки от иглы, а крови — полная плошка. Где твой Вепуат с камнями? Куда вы все вообще влезли⁈

— Я — никуда, — буркнул Гедимин, прислушиваясь к верещанию на дне ущелья. Вепуат быстро поднимался по склону, но Скогны его обогнали. Их вибриссы тревожно топорщились, уши были прижаты.

— Вы ходили в Сфен Воды? Будили воду? — абориген, обогнавший Вепуата, остановился перед Гедимином. — Сейчас, в дни Льда? Вы говорили с ней? Делали подношения?

— Hasu! — не выдержал сармат. — Не до ерунды! Там раненый…

— Гедимин, тише, — Вепуат, прижимая встопорщенные перья, с трудом протиснулся в дверь. Из предбанника донеслось сердитое фырканье. Скогны уже обогнали сармата и верещали из коридора. Гедимин двинулся следом.

Атайр лежал на матрасе, вытянув руку в сторону. Под неё подложили свёрнутую подстилку и плошку с круглым дном — что-то из запасов аборигенов. Укушенный палец был туго перетянут у самой ладони.

— Решил пережать, — пробормотал филк-медик, отступая к стене.

— Поздно, — отозвался Вепуат, сдирая перевязку. На подушечке пальца тут же выступили крупные чёрные капли.

— Гедимин, держи за плечи, — скомандовал сармат. Филк запоздало зашевелился, но его уже прижали к матрасу. Вепуат разогнул здоровую руку, прощупывая предплечье.

— Как же мне всё это… — пробормотал он, глядя, как шприц наполняется серой мутью. «Туманниковая слизь,» — вспомнил Гедимин. «Трилобиту тогда помогло…»

— Сработает? — Вепуат оглянулся на Скогнов, замерших в дверях. Они смотрели на плошку, залитую кровью, и падающие туда капли.

— Слёзы туманника — против всех ядов, — отозвался кто-то из них. — Но против такого… Такого никто не видел. Тревожить воду в дни Льда…

— Вы, живя у реки, не видели речных тварей? — Гедимин стиснул зубы. Скогны, хоть и стояли далеко от него, пригнули головы и подались к дверям. Филк тихо зашипел — Вепуат, впрыснув слизь ему в кровоток, придавил ранку. Из неё уже сочилось, и прокол не закрывался.

— Рыбий наездник, — пропищали в дверях. — Каждый видел. Вгрызается в кожу. Пьёт, но больше — льёт мимо. Рыба плывёт в кровавой