Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа - К. У. Гортнер

– Ты осмелилась явиться перед моим священным присутствием, прийти в мои покои, чтобы здесь нести это богохульство?! – проревел он. – Прочь с моих глаз! Убирайся! Беги следом за своим братцем. Беги в Неаполь, спрячься с ним под лестницей и молись Богу, чтобы твоего дядюшку не застали врасплох, как Лодовико Моро!

– Нет, папочка! – закричала я, увидев, как отпрянула Санча.

Но когда я двинулась к ней, он выставил руку, удерживая меня.

– Убирайся! – приказал он. – Ты больше никогда не будешь плести свои интриги в Риме. Убирайся! Немедленно!

– Нет, – ответила она, хотя в ее голосе и появилась дрожь.

– Ты уберешься, можешь не сомневаться. Уедешь в этот самый час. Иначе я прикажу вышвырнуть тебя на площадь в нижней рубахе, и ты пойдешь в свой Неаполь босиком.

Она бросила дерзкий взгляд на меня и повернулась к дверям, у которых стоял окаменевший от страха мажордом.

– Проследите, чтобы ее высочество имела надлежащее сопровождение! И ни при каких обстоятельствах Джоффре не должен уехать с ней. Если Неаполь не желает оставлять при мне своих родственников, то и я не собираюсь отправлять туда своих.

Санча вышла не обернувшись. Когда дверь за ней закрылась, папочка пробормотал:

– Я не знал. Альфонсо – негодяй и трус, если поверил в такую ложь про нас…

– Про вас, – прошептала я. – В ложь про меня он не верил.

Мимо него я направилась к двери, которая, казалось, была на другом конце света.

– Я этого не допущу! – раздался у меня за спиной крик папочки. – Ты не поедешь за ним. Я тебе запрещаю! Ты меня слышишь? Запрещаю!

Как и Санча только что, я не обернулась.

* * *

– Лукреция, твоя очередь. Ты будешь играть или нет?

Я неохотно отвернулась от сводчатого окна к столу, на котором лежала шахматная доска из слоновой кости с драгоценными камнями. Джоффре ссутулился на стуле и в ожидании оттягивал нижнюю губу. Моя рука замерла над белым ферзем. Я хотела было сделать ход, но брат воскликнул:

– Сюда нельзя! Посмотри на мою ладью – она заберет твоего ферзя, и ты проиграешь партию.

Он надул губы, выставляя свою редкую бородку, которую пытался отрастить явно для того, чтобы скрыть прыщи на подбородке. Почти в восемнадцать он выглядел нескладным подростком. Чезаре или Хуан в его возрасте были другими.

– Тебе все равно – ты ни на что не обращаешь внимания. Я думал, поездка в Сполето будет для нас развлечением, но ты только вздыхаешь и смотришь в это окно.

– Это несправедливо, – сказала я, уязвленная верностью его слов. – Папочка послал меня сюда надзирать за городом, потому что нас неминуемо ждет война. Это почетный пост, и я должна исполнять свои обязанности.

Я и в самом деле приняла предложение папочки, который назначил меня губернатором этого умбрийского города, и проводила последние дни лета внутри внушительной крепости, громоздившейся над скоплением домов и улочек. Из окон открывался вид на каштановые рощи и поля увядших маков. Я здесь властвовала волею моего отца, зачитывала его бреве[79] городской знати, разбирала жалобы, выслушивала петиции и попутно обеспечивала надежную позицию города в обороне Рима. Аудиенции я давала в большом дворе под портиком, меня услаждали речами, комплиментами и трапезами; я слышала почтение в приветствиях старейшин, видела благоговение в готовности прислуживать мне их пышнотелых жен. И ничто из этого не имело значения.

Джоффре закатил глаза и своей ладьей снял моего ферзя. Он не хуже меня знал, что нас отправили сюда в роли привилегированных пешек в борьбе между Неаполем и Римом. Когда Санча, изрыгая пламя, вернулась ко двору короля Федерико, эта борьба еще более обострилась.

Поначалу я отказывалась выслушивать объяснения папочки. Заперлась в палаццо Санта-Мария ин Портико и рвала его записки, отсылала прочь миротворцев-секретарей. Все двери были под наблюдением, я не могла даже выскользнуть, чтобы побывать у сына в доме моей матери, хотя и тосковала по нему, думала, что найду в нем утешение среди мучительных волнений.

По мере того как рос мой живот и приходило осознание реальности – я, брошенная жена, заперта в роскошной клетке! – росла и моя ярость. А потому, когда папочка прислал мне декрет о назначении меня губернатором Сполето, возложив на меня титул и обеспечив возможность бегства, я не колебалась. Папочка дал мне в сопровождающие Джоффре и кортеж. Я уехала молча, пряча свой страх перед тем, что Чезаре и в самом деле сможет продавить свои намерения, невзирая на заверения папочки в обратном и на мое отчаяние. Ведь Альфонсо бежал, не сказав мне ни слова! У себя в покоях я плакала, бранила и проклинала мужа, обвиняла его перед моими дамами за то, что он обманул меня, использовал, чтобы умасливать моего отца, а сам выскользнул через заднюю дверь. И все же я цеплялась за надежду. Сполето находился в двух днях езды от Рима: достаточно далеко, чтобы смягчить мое унижение, но слишком близко, чтобы чувствовать себя в безопасности. Случись что, я бы не смогла быстро вернуться в Вечный город. Я решила, что в такой ситуации просто поскачу в Неаполь и потребую объяснений от мужа. Но мысль эта, конечно, никуда не годилась: как бы я это устроила? Даже сюда папочка прислал своих шпионов. Если я выйду за стены крепости, его люди последуют за мной по пятам.

И, как я поняла сейчас, положение дел никогда не изменится. Каждый вечер после ужина, если не планировалось какое-то мероприятие, мы удалялись в эту комнату в башне – самую высокую точку замка, где я могла размышлять у окна в тщетном ожидании курьера, пока мой брат зевал и сетовал на скуку. В отличие от меня, он, казалось, не замечал отсутствия жены и жалел лишь о своих лошадях и собаках, о своем новом соколе и о шайке бездельников, с которыми околачивался по Риму, пил без меры, кидал камни в часовых на стенах зáмка, что и привело к его недолгому аресту.

– Ну признайся! – Он вытянулся на стуле и водрузил ноги на столик. – Ты ненавидишь этот городок не меньше моего. Почему не попросить отца позволить нам вернуться в Рим?

– Нет. – Я снова подошла к окну. – Он прислал меня сюда как своего представителя, и я не допущу, чтобы кто-то потом говорил, будто я манкировала своими обязанностями.

– Никто не думает, что ты манкируешь своими обязанностями. Это твой муж манкировал, но не ты.

Повернув голову, я кинула на него взгляд:

– Ты совсем не скучаешь по Санче?

– А с чего бы? – Он пожал плечами. – Могу тебя заверить: она по мне тоже не скучает.

На мгновение боль исказила его черты, но не успела я копнуть поглубже, как мое внимание привлекло неожиданное движение. Я снова повернулась к окну и напрягла глаза, чтобы разглядеть происходящее через мутное стекло.

Петляющую дорогу к замку окутали сумерки. Но когда я увидела приближающегося всадника, с губ моих сорвался крик, от которого Джоффре чуть не свалился со стула.