Руби - Вирджиния Клео Эндрюс

– Хорошо. А кто такая эта… Мама Деде?

– Королева вуду. Самая сильная колдунья во всем Новом Орлеане.

– И что она сделает?

– Помешает сестре донимать тебя. Прогонит дьявола прочь из ее сердца. Наполнит ее сердце добром. Ты хочешь этого?

– Конечно хочу!

– Тогда клянись, что будешь хранить тайну.

– Клянусь, Нина!

– Хорошо. Идем.

Я находилась в таких расстроенных чувствах, что была готова идти хоть на край света и делать все, что угодно.

Мы сели на трамвай, проехали несколько остановок и пересели на автобус, который привез нас на городскую окраину, где я никогда прежде не бывала. Вдоль узких грязных улиц тянулись жалкие покосившиеся домишки, во дворах в пятнашки играли чернокожие дети. У тротуаров стояли ржавые автомобили, судя по виду побывавшие в авариях. Единственным украшением этого убогого квартала служили редкие сикаморы и магнолии. В общем, мес то было из тех, где даже солнце, кажется, не желает светить. В самый яркий безоблачный день в таких трущобах царят сумрак и уныние.

Нина остановилась у ветхого домика, под стать всем прочим на этой улице. Краска на его стенах облупилась, оконные стекла покрывали грязные разводы, входная дверь и ступеньки крыльца потрескались. Над дверями висело замысловатое сооружение из костей и птичьих перьев, перевязанных бечевкой.

– Здесь живет королева? – удивилась я.

Мне казалось, столь влиятельная персона, как королева вуду, должна проживать в особняке, напоминающем дворец.

Нина кивнула и позвонила в колокольчик. Через несколько минут дверь распахнулась. На пороге стояла старая негритянка, морщинистая и беззубая. Волосы у нее были такие жидкие, что сквозь них просвечивала кожа. Платье и цветом, и фасоном напоминало мешок для картошки, на ногах – стоптанные спортивные туфли без шнурков. Ростом она была никак не более четырех футов. Подняв голову, старуха смерила нас с Ниной усталым взглядом.

– Мы хотим увидеть Маму Деде, – сообщила Нина.

Старуха кивнула и отступила в сторону, давая нам возможность войти. Внутри жилище королевы выглядело так же убого, как и снаружи, обои отставали от стен клочьями. Пол, похоже, прежде был по крыт ковром, который недавно убрали. В щелях между половицами кое-где застряли цветные лоскутки. Из задней части дома доносился приторно-сладкий запах. Старая негритянка указала на какую-то дверь. Нина вошла, держа меня за руку.

В комнате, где мы оказались, горело больше десятка свечей, каждая была укреплена на круге из цветного картона. Вдоль стен тянулись полки, на которых теснились склянки, наполненные снадобьями, порошками и костями, самодельные куклы, связки перьев, волос, лоскуты змеиной кожи. Можно было подумать, что мы попали в магазин магических товаров.

В центре комнаты стояли два обшарпанных стула и маленький диванчик. Между стульями и диванчиком я заметила деревянный сундук, украшенный серебряной накладной резьбой.

– Садитесь! – приказала старая негритянка.

Моя спутница подошла к стулу, а мне указала на второй.

– Нина… – пролепетала я.

– Ш-ш-ш, – она приложила палец к губам и закрыла глаза.

Минуту спустя в глубине дома раздался барабанный бой, негромкий, размеренный. По спине у меня забегали мурашки. И зачем я только согласилась прийти сюда?

Внезапно чья-то рука отдернула покрывало на дверях, и перед нами предстала еще одна негритянка – намного моложе первой, высокая и стройная. Ее длинные черные волосы были заплетены в толстые, как канаты, косы и обернуты вокруг головы. Ярко-красная косынка завязана семью узлами с разных сторон. Черное свободное платье доходило почти до пола, но все же я заметила, что она босиком. Поначалу она показалась мне настоящей красавицей – высокие скулы, изящно очерченный рот. Но, приглядевшись внимательнее, я вздрогнула. Глаза ее были тусклыми, серыми и холодными, как гранит.

Вне всякого сомнения, она была слепа.

– Мама Деде, нам нужна твоя помощь, – сказала Нина.

Мама Деде кивнула, вошла в комнату и уселась на диван. Двигалась она уверенно и грациозно, словно зрячая. Сложив руки на коленях, она устремила на меня невидящий взгляд. Я сидела, оцепенев от страха.

– Говори, сестра, – изрекла она.

– У девочки, которую я привела с собой, есть сестра-близняшка, завистливая и злая, – начала свой рассказ Нина. – Постоянно подстраивает ей всякие пакости.

– Дай руку, – обратилась ко мне Мама Деде и протянула ладонь.

Я вопросительно посмотрела на Нину. Та кивнула. Я вложила руку в ладонь Мамы Деде, и она плотно сжала ее сильными горячими пальцами.

– Ты долго не знала, что у тебя есть сестра, и она тоже не знала о тебе, – изрекла Мама Деде.

– Да, – потрясенно выдохнула я.

– А твоя мать – она не может помочь?

– Нет.

– Мать твоя мертва и пребывает в ином мире, – произнесла она, выпустила мою руку и повернулась к Нине.

– Сердцем ее сестры завладел Papa La Bas, – сообщила Нина. – Он наполнил ее душу ненавистью и злобой. Мы должны защитить эту девочку, Мама Деде. Она верит в силу вуду. Бабушка ее была знахаркой в болотном краю.

Мама Деде кивнула и снова протянула руку, на этот раз – ладонью вверх. Нина извлекла из кармана серебряный доллар и положила на руку Мамы Деде. Та сжала кулак, повернулась к дверям и сделала знак стоявшей там старухе. Та поспешно подошла к ней, взяла монету и опустила в карман платья.

– Зажги две желтые свечи! – приказала королева вуду.

Старуха проворно исполнила приказание. Мама Деде подняла небольшой резной сундучок и отнесла на диван. Подняв крышку, опустила руки внутрь. Нина с довольным видом наблюдала за ее действиями. На лице Мамы Деде застыло отрешенное выражение. Внезапно она подняла руки. Я едва не лишилась чувств.

Она держала в руках молодого питона. Он, похоже, дремал, глаза его, полуприкрытые веками, напоминали две щелки. Мама Деде поднесла змею к лицу. Я прикусила губу, чтобы не взвизгнуть.

Питон высунул язык и лизнул ее в щеку. После этого Мама Деде опустила его в сундук и закрыла крышку.

– От змеи Мама Деде получает силу и дар прозорливости, – шепотом сообщила Нина. – Старая легенда говорит, что первые люди, мужчина и женщина, появившиеся на земле, были слепы. Змея сделала их зрячими.

– Как зовут твою сестру, девочка? – обратилась ко мне Мама Деде.

Язык у меня присох к нёбу. Я боялась, что стоит мне назвать имя, произойдет нечто ужасное.

– Говори! – приказала Нина. – Имя должна назвать ты, и никто другой.

– Жизель, – выдавила я. – Но…

– Э! Э! Bomba hen hen! – принялась нараспев повторять Мама Деде, раскачиваясь из стороны в сторону в ритме барабанной дроби, которая по-прежнему доносилась из глубины дома. – Canga bafi e te. Danga moune de te. Canga du ki Жизель!