Джек Ричер, или Я уйду завтра - Ли Чайлд

Я открыл замок, вставил по три пальца в ручки и дернул. Рама поднялась на дюйм и остановилась. Я надавил сильнее, почти так же, как когда сражался с клетками в подвале пожарного участка. Рама дрожала и медленно, по дюйму, ползла вверх после каждого рывка, застревая то слева, то справа и не желая сдаваться. Я сумел засунуть плечо под ее край и выпрямил ноги. Мне удалось отвоевать еще восемь дюймов, поле чего она окончательно отказалась сдвинуться с места. В итоге получился проем примерно в двадцать дюймов. Я отступил на шаг. Ночной воздух холодил лицо.

Более чем достаточно.

Я просунул в него ногу, наклонился и сумел выбраться наружу.

Телефон у меня в кармане завибрировал. Я проигнорировал его.

Потом я начал подниматься по железной лестнице, делая один осторожный шаг за другим. Когда моя голова оказалась на уровне подоконников третьего этажа, я смог заглянуть в оба окна на фасаде.

Оба были закрыты занавесками из старого, покрывшегося сажей материала за потемневшим от сажи стеклом. Я не заметил ни малейших признаков света внутри, не услышал даже слабых звуков. Никакой активности. Я повернулся и посмотрел на улицу. Никого – ни пешеходов, ни случайных прохожих, никакого движения.

Я продолжал подниматься наверх, к четвертому этажу. Но и там ничего не изменилось – такое же грязное стекло, закрытые занавески. Я надолго задержался возле окна, за которым заметил движение. Или мне тогда показалось, что я его заметил. Я ничего не услышал и ничего не почувствовал.

Я поднялся до пятого этажа. Пятый выглядел иначе. Никаких занавесок, пустые комнаты. Грязные полы, просевшие потолки со следами протечек.

Окна пятого этажа были заперты. Те же простые латунные механизмы с язычком, которые я видел внизу, но, не разбив стекол, я ничего не мог с ними сделать. Нарушить тишину сейчас я не мог. Мне нужно было выбрать подходящий момент.

Я подтянул ремень, чтобы МР5 оказался у меня за спиной, и поставил ногу на подоконник. Убедившись, что не соскользну вниз, я поднял обе руки высоко над головой и ухватился за крошащийся карниз. Мне удалось подтянуться и перекинуть через него тело. Получилось не слишком изящно, поскольку мне далеко до грациозного гимнаста. Кончилось тем, что я оказался на крыше и лежал, зарывшись лицом в сорняки и тяжело дыша. Несколько секунд я восстанавливал дыхание, потом встал на колени и огляделся по сторонам в поисках люка, ведущего вниз. Я обнаружил его в сорока футах сзади, как раз над лестничной площадкой. Люк представлял собой простую, обшитую свинцом деревянную крышку с петлями на одной стороне. Вероятно, он закрывался снизу при помощи засова и висячего замка. Замок должен быть прочным, но засов наверняка держится на болтах, привинченных к крышке, и дерево давно раскрошилось от времени и воды.

Никаких проблем.

Стандартная тактика при любом нападении: атакуй с более высоких позиций.

Свинцовую обшивку вокруг люка обработали молотками так, что стыки стали гладкими. Я подсунул пальцы в перчатке под край люка, противоположный петлям, и сильно дернул. Никакого результата. Тогда мне пришлось взяться за дело всерьез: две руки, восемь пальцев, согнутые ноги, глубокий вдох. Я закрыл глаза. Мне не хотелось думать о Питере Молине. Поэтому я представил безумную улыбку Лили Хос, которая появилась на ее повернутом к камере лице, когда она проверяла пульс у умершего водителя такси из Кабула.

Я рванул крышку.

И тут ночному покою и тишине пришел конец.

Я надеялся, что вылетят болты засова или он сам оторвется. Но все произошло одновременно. Замок вместе с засовом с оглушительным грохотом, словно кто-то ударил в барабан, упали на деревянный пол с высоты в десять футов, и раздался низкий, резонирующий, чистый звук, который сопровождался бренчанием засова и шести болтов.

Плохо.

Очень плохо.

Я опустил крышку люка, встал на четвереньки и принялся внимательно смотреть и слушать.

Секунду ничего не происходило.

Потом я услышал, как на четвертом этаже открывается дверь.

Я прицелился из МР5.

Мне пришлось подождать еще секунду, и я увидел голову мужчины с темными волосами. В руке у него был пистолет. Он уставился на лежащий на полу замок, и в мозгу у него завертелись колесики: замок, пол, болты, вертикальное падение. Он посмотрел наверх, и я сумел разглядеть его лицо – одиннадцатый номер из списка Спрингфилда. Он заметил меня. Облако надо мной освещалось сиянием города, и, вероятно, мой силуэт был вполне отчетливым. Он колебался. Я – нет.

Я прострелил ему голову почти вертикально, выпустив очередь из трех пуль. Раздался тройной звук и короткое приглушенное урчание. Он покатился вниз, громко стуча ногами и руками; последние два удара, когда ступеньку задели его простреленная голова и упавший рядом пистолет, получились более отчетливыми. В течение долгой секунды я наблюдал за лестницей, потом прыгнул в открытый люк и приземлился на ноги рядом с телом – еще один громкий стук.

Теперь о факторе внезапности можно было забыть.

Одиннадцать патронов я израсходовал, осталось девятнадцать, четверо врагов повержено, еще двое живы.

И Хосы.

Телефон завибрировал в моем кармане.

«Не сейчас, Лиля».

Я подобрал пистолет, распахнул дверь, ведущую в переднюю комнату слева, и отступил в тень. Прислонившись плечом к стене, выглянул вниз на лестницу.

Наверх больше никто не поднимался.

Патовая позиция.

Я посмотрел на пистолет, которым был вооружен мой последний противник. «ЗИГ-Зауэр Р-220» с толстым глушителем. Швейцарское производство. Патроны «парабеллум», девять миллиметров, в обойме девять штук. Такие же, как те, которыми пользовался я. Я вытащил магазин и большим пальцем вытолкнул патроны в карман; пустой пистолет аккуратно положил на пол. Вернувшись в коридор, я нырнул в переднюю комнату справа. Там было голо и пусто. Планировка такая же, как внизу: кладовка, ванная комната, кухня, гостиная. Я встал в самом центре и сильно топнул ногой. Потолок в одной квартире является полом в той, что этажом выше. По моим прикидкам, Лиля находилась прямо подо мной и слушала. Я хотел ее испугать, повлиять на животную часть ее мозга. Самое страшное ощущение из всех возможных. «Там кто-то есть».

Я стукнул еще раз.

И получил ответ.

Ответ пришел в форме пули, расщепившей паркет в трех футах правее от меня. Она пробила дыру и застряла в потолке надо мной, воздух наполнился дымом и пылью.

Выстрела я не услышал, значит, у них глушители.

Я выстрелил в ответ, вертикально вниз, через образовавшуюся дыру, очередью из трех патронов, и перешел в то место, где у них находилась кухня.

Четырнадцать патронов потрачено. Осталось шестнадцать. И девять болтаются у меня в кармане.