Север и Юг. Великая сага. Книга 1 - Джон Джейкс

И вот сейчас, в сумерках первого майского понедельника, он шел по набережной и смотрел на свою землю, темнеющую за полосой воды. Он по-прежнему верил, что эта покупка не была напрасной тратой денег. Быть может, пройдут годы, прежде чем он сможет использовать этот участок, но такое время точно наступит.

Купер сжимал под мышкой свежий выпуск «Меркури». Экстремизм этой газетенки отталкивал его, но она достаточно подробно представляла жизнь города и штата. В передовице была напечатана душераздирающая история о том, как некая пожилая женщина была задушена прямо в своей постели двумя домашними рабами, которых она за что-то отругала. Рабы после этого исчезли и до сих пор оставались на свободе; газета напыщенно рассуждала о бунтарских настроениях негров и о том, как эти настроения разжигаются пропагандой Севера. Купер вполне понимал общую нервозность штата, ведь негритянское население здесь было очень велико.

Другая статья рассказывала о новых противопожарных правилах. В Чарльстоне они принимались регулярно, чтобы предотвратить несчастье вроде того, которое едва не уничтожило весь город в тридцать восьмом году. На полях газеты рядом с этой статьей Купер записал все, что ему было нужно для завтрашней поездки на север.

Население Чарльстона приближалось уже к двадцати восьми тысячам, и лишь чуть больше половины из них были белыми. Кроме старой аристократии, здесь теперь хватало и беспокойных ирландцев, и живших довольно обособленно немцев, и традиционных иудеев. На фоне сумеречного неба красиво выделялись высокие шпили и крыши домов в окружении могучих дубов и изящных карликовых пальм. Эта чудесная картина в сочетании с бодрящим соленым воздухом напомнила Куперу о клятве, которую он дал себе много месяцев назад. Этот город будет его домом, пока он жив. Или, по крайней мере, до тех пор, пока возмущенная толпа не выгонит его отсюда за его политические пристрастия.

Горько усмехнувшись, он повернулся к городу спиной, чтобы насладиться видом, который любил еще больше. Это был вид на гавань и простиравшийся за ней океан. Чарльстонская бухта по-прежнему оставалась одним из самых укрепленных объектов федерального значения. Повсюду, куда ни кинешь взор, можно было увидеть форты. Слева от Купера, на острове Салливана, находился форт Молтри. Ближе, на илистой отмели, стоял замок Пинкни. Впереди возвышалась громада форта Самтер, а на Джеймс-Айленде оставались заброшенные строения старого форта Джонсон.

Но не внушительное зрелище крепостей приводило его в трепет. Оживленное движение пароходов в заливе – вот что по-настоящему будоражило его кровь изо дня в день. За то короткое время, что он прожил в Чарльстоне, Купер всем сердцем полюбил корабли и, конечно, море.

Земля за его спиной казалась ему старой и застывшей, ничто не менялось на ней столетиями. Земля была вчерашним днем, а вот море, со всеми этими неустанно бегущими пароходами, представлялось ему современным царством скорости, бесконечных открытий и безграничных возможностей. Море было днем завтрашним.

Вот так, совершенно неожиданно и даже почти необъяснимо, Купер Мэйн перестал быть человеком суши и стал человеком моря. И это ему тоже нравилось.

* * *

Две недели Купер провел в Нью-Йорке, поселившись там в одном обшарпанном отеле недалеко от верфи «Блэк даймонд». Его пароход уже строился, поперечные переборки обещали сделать еще до конца месяца.

Прежде чем уехать, Купер изрисовал несколько блокнотов эскизами будущего судна и стапеля, пока наконец не успокоился. По сравнению с похожими как близнецы Бруклином и Нью-Йорком Чарльстон казался сонным и провинциальным. Но их размеры и – еще больше – шумные, агрессивные жители пугали Купера.

Он сел в поезд, шедший в Пенсильванию. Казалось, со времени его последнего приезда количество железнодорожных направлений из Нью-Йорка увеличилось в десять раз. А ведь прославленный «Лучший друг Чарльстона», первый паровоз, полностью построенный в Америке, совершил свое историческое путешествие всего каких-нибудь двадцать лет назад, в декабре 1830-го. Через три года после этого в Южной Каролине было открыто сообщение между Чарльстоном и Гамбургом протяженностью сто тридцать шесть миль. Купер подумал о том, что есть какая-то грустная ирония в том, что строительство железных дорог в штате, который когда-то был первооткрывателем этой отрасли, теперь почти замерло. Янки постепенно стремились стать железнодорожными королями, так же как они стремились завоевать первенство во всех важнейших отраслях промышленности.

Когда Купер приехал в Лихай-стейшн, Джордж повез его на завод и показал листовое железо для обшивки корпуса будущего судна.

– Многие судостроители до сих пор насмехаются над такими технологиями! – прокричал Джордж сквозь грохот. – Но за ними будущее.

Купер что-то крикнул в ответ, но Джордж не расслышал.

– Тот английский инженер, – продолжил он, – Брюнель! Он ведь построил «Великобританию» вообще целиком из железа, и она преспокойно пересекла Атлантику. Брюнель клянется, что однажды построит из железа такой большой корабль, что «Великобритания» рядом с ним покажется мошкой. Так что вы в отличной компании!

– Знаю! – крикнул Купер. – На самом деле «Монт-Роял» – это уменьшенная копия брюнелевского судна. – Идея такого варианта пришла ему в голову, когда он впервые читал описание «Великобритании».

Джордж показал гостю весь завод, сильно разросшийся с тех пор, как Купер был здесь в последний раз. Огромные доменные печи, кричные горны и прокатный стан с новыми роликовыми направляющими – все, по словам Джорджа, работало в полную мощность. Слепящий свет расплавленного железа, окруженного снопами искр, и дьявольская жара напугали Купера даже больше, чем те города, из которых он недавно вернулся. Завод Хазарда только лишний раз подтверждал растущую индустриальную мощь Севера.

После такого внушительного зрелища, как и после его поездки в наводненные людьми Нью-Йорк и Бруклин, все претензии Юга на независимость казались смехотворными. Почему бы каролинским крикунам не провести здесь недельку? Они бы сразу увидели, что Север, и только Север производит почти все из того, чем они пользуются, – от строительного железа до сельскохозяйственных инструментов, от шпилек для их жен и любовниц до пушечной бронзы, того самого оружия, с помощью которого некоторые из них предлагают защищать свои нелепые декларации о свободном и самостоятельном Юге.

С другой стороны, Тиллет Мэйн, даже побывав здесь, все равно никогда не согласится изменить свою жизнь, с горечью думал он. Для отца его убеждения всегда были выше правды. И таких людей Купер знал немало.

За ужином в тот вечер настроение у него было неважное. Его одолевали мрачные мысли, и только воспоминания о сегодняшнем феерическом зрелище на заводе иногда вызывали на лице улыбку – так сполохи молний на короткое время озаряют темное небо. Он пытался следить за ходом разговора, который поддерживали очаровательная ирландская жена Джорджа и ее милая свекровь. Младшие Хазарды, Уильям и Патриция, сидели за отдельным столом.

– Они хорошие дети, – сказала Констанция, – только иногда бывают не в меру шаловливы. Думаю, так мы сможем спокойно поесть, не рискуя встретиться с летающей в воздухе горчицей.