Джордж Лукас. Путь Джедая - Брайан Джей Джонс

Ранним летом 1981 года Лукас собрал Каздана, Казаняна и Маркуэнда в Паркхаузе, чтобы обсудить детали сюжета. Было несколько элементов, которые Лукас считал необходимыми для фильма. Он собирался включить в сценарий Джаббу Хатта, потому что теперь у него были ресурсы на создание именно того персонажа, которого он представлял, а не того, которого пришлось вырезать из «Звездных войн». Он хотел, чтобы у Люка была сестра-близнец, но все еще сомневался, что это Лея. И чтобы повстанцам помогало примитивное общество: еще одна идея из самых первых черновиков «Звездных войн», где героям пришла на помощь планета вуки. Лукас уже попросил Маккуорри и Джо Джонсона из ILM начать наброски кораблей и существ, хотя даже не представлял, где и как они появятся в самом фильме – «полная неразбериха», как описал это один из художников ILM. «Процесс подготовки “Джедая” был такой же, как с “Империей”, – вспоминал Каздан. – Схемы и иллюстрации появились еще до того, как я начал писать»[1088].

Самой сложной задачей оказалось придумать каждому персонажу запоминающуюся сцену. Каздан, прикидывая, как бы добавить драматизма, предложил кого-нибудь убить – тогда «фильм приобретет дополнительную эмоциональную окраску, как будто зрители потеряли любимого». Но Лукас тут же отмел этот вариант. «Не нужно никого убивать, – сказал он Каздану с едва заметным раздражением. – Мы живем в 1980 году. Не нужно убивать людей направо и налево. Это неприлично»[1089]. Однако Лукас был не настолько серьезен, чтобы не поддразнить Каздана за желание привнести в сюжет немного трагедии. Когда Каздан описывал, как Люк тащит смертельно раненного Вейдера в укрытие ближе к концу фильма, Лукас с серьезным лицом предложил «самый крутой поворот»: «Люк снимает маску [с Вейдера]… а затем надевает ее на себя и говорит: “Теперь я Вейдер”. Сюрприз!.. “Пойду-ка прикончу флот и буду править вселенной”».

Каздан возрадовался. «Я как раз думал, что-то такое должно произойти!» – заявил он Лукасу.

«Нет, нет, нет, – парировал Лукас немного рассерженно. – Ты что? Это же фильм для детей»[1090].

«Звездные войны» родились из любви Лукаса к комиксам, сказкам и сериалам в субботу утром – это была его попытка, как он тогда сказал, подарить новому поколению собственную мифологию. Здесь не будет горьковато-сладких концовок, мертвых главных персонажей, героев, которые становятся злыми. «Вся суть фильма в том… чтобы воодушевиться, эмоционально и душевно, и почувствовать себя хорошим человеком, – объяснял Лукас Каздану. – Это лучшее, что мы можем сделать»[1091].

Не все разделяли оптимизм Лукаса. «У Джорджа явно склонность к хеппи-эндам», – вздыхал Харрисон Форд[1092]. Даже Хэмилл, поклонник комиксов и бесконечно преданный «Звездным войнам» человек, признался, что разочарован «слишком положительным развитием событий в «Джедае». «Все кажется таким… типичным», – пожаловался он Лукасу.

Лукас улыбнулся: «Как в сказках»[1093].

Каздан отправился писать следующий черновик сценария, а Лукас со своей командой юристов попытался завершить переговоры с «Фокс» по контракту и финансам, которые тянулись уже почти два года. Поскольку Лэдд уволился, Лукас больше не старался вести переговоры вежливо, и обсуждения шли не очень успешно: «Фокс» жаловалась, что предложенный процент от прибыли слишком низок для того, чтобы студия заинтересовалась вложениями в рекламу. Лукас не испытывал сочувствия и не желал терпеть эти причитания; в очередной раз он поставил на кон все свои деньги. Но после вливания почти всей прибыли от «Империи» в ранчо, у него на руках было недостаточно денег, чтобы покрыть 30 миллионов, которые, как он думал, должны уйти на «Джедая». Это дало «Фокс» желанный рычаг давления – финансирование в обмен на прибыль, – но Лукас не собирался легко сдаваться. Когда переговоры между «Лукасфильм» и «Фокс» застопорились – Гербер с наслаждением исполнял в них роль плохого полицейского – Лукас наконец-то поставил «Фокс» ультиматум: либо договоренность будет достигнута в течение тридцати дней, либо он предложит фильм другой студии.

«Фокс», теперь под руководством генерального директора Марвина Дэвиса, бывшего нефтяника и достаточно беззлобного балабола, изо всех сил старалась не поддаваться. Студия была готова согласиться на гибкие проценты от прибыли, только в этот раз хотела, чтобы ее кусок пирога рос вместе с ростом прибылей фильма, а не уменьшался, как это было с «Империей». В итоге Лукас в обмен на заем в 20 миллионов согласился, что доля «Фокс» будет постепенно расти и достигнет потолка в 40 %, когда фильм заработает 105 миллионов. Были другие скользкие детали, требовавшие разъяснения, в том числе права на трансляцию по телевидению, на кабельных телеканалах и продажу видеокассет. «“Фокс” жадничала», – говорил Гербер, – но сделка все равно была заключена явно в пользу «Лукасфильм». Подписав финальный договор на двести двадцать четыре страницы, Дэвис, ростом метр девяносто, обхватил своей гигантской рукой Лукаса за плечи. «Джорджи, сынок, – протянул Дэвис, – ты же меня озолотишь»[1094].

Лукас отлично справлялся и без Дэвиса. В июне 1981 года «В поисках утраченного ковчега» вышел в кинотеатрах под почти единодушный восторженный рев зрителей и критиков. «Это один из самых безумно смешных, изобретательных и стильных американских приключенческих фильмов», – писал Винсент Кэнби из «Нью-Йорк таймс», аплодируя «удачному сотрудничеству» Лукаса и Спилберга[1095]. На страницах журнала «Тайм» Ричард Шикель превознес фильм, как «несомненно лучшие два часа развлечения, которые только можно найти», и благосклонно сравнил его с «тем типом кино, которое мог бы снимать Уолт Дисней, доживи он до восьмидесятых»[1096]. В «Чикаго Сан-Таймс» Роджер Эберт отрецензировал фильм в почти восторженной манере и одобрил «Ковчег», как «внетелесное переживание, кино с великолепными фантазиями и головокружительной скоростью. Оно хватает вас на первом кадре, проносит через череду невероятных приключений и выбрасывает обратно в реальность через два часа запыхавшимися, ошеломленными, усталыми и с дурацкой улыбкой на лице»[1097].

Не все испытывали подобный энтузиазм. Полин Кейл нравился более взрослый настрой «Империи», и ее разочаровало, что Лукас и Спилберг вернулись, как она считала, к развлечению детей. «В этом глупом механическом веселье нет живости, – жаловалась Кейл. – Если бы Лукас… не был так помешан на своих детских слюнях, если бы он вложил свои ресурсы в проект, где были бы живые люди, результат был бы невообразимым… [П]о сути, Джордж Лукас теперь в бизнесе по выпуску игрушек»[1098]. Этот выпад Кейл прошел мило; Лукасу нравилось выпускать игрушки. Те, кто хотел искусства, должны были искать где-то в другом месте, настаивал он. «Я не воспринимаю это настолько серьезно, – сказал Лукас. – Мои фильмы ближе к аттракционам в парке развлечений, чем к пьесам или романам. Вы становитесь в очередь, чтобы прокатиться еще раз»[1099]. Роджер Эберт лучше всего уловил это, сказав кратко: «Задача [“Ковчега”] – развлекать. Он преуспевает»[1100].