Рунные витражи - Марина Ясинская

Но сегодня – сегодня мастер Тельман доказал всем, что его рано ещё списывать со счетов. Его гомункулусы произвели полный фурор, и у него уже дюжина заказов. И то ли ещё будет!

Только надо завтра же оформить на гомункулусов хватент.

* * *

– Гришка! Плишка! – радостно воскликнул мастер Тельман при виде двух пятилетних сорванцов, ворвавшихся в его мастерскую.

– Деда Тельман! – закричали хулиганы, повиснув на дедушке. – А где Гхмук?

– Сколько вам говорить – Пеблин его зовут, Пеблин, – с улыбкой поправил их мастер.

Как всегда, при звуке своего имени появился Пеблин. Увидев близнецов, расплылся в своей жутковатой счастливой улыбке, а мальчишки завизжали от восторга и запрыгнули на скособоченное существо. Пеблин неловко обхватил их разномастными руками и проухал:

– Гхмук! Гхмук!

Мастер тем временем повернулся к зашедшему в мастерскую сыну.

– Слышал, дела у тебя опять в гору идут? – с улыбкой спросил Корней. Решивший не идти по стопам отца, сын заделался врачом и преуспел настолько, что несколько лет назад даже купил для своей семьи отдельный дом. Но в гости наведывался регулярно и нередко оставлял своих близнецов ночевать у дедушки – мальчишки обожали проводить время в големной мастерской.

– В гору, – довольно подтвердил мастер. – Заказов не счесть, вот даже думаю пятую органистическую купель ставить.

– Пап, а покажи мне их! Ходят слухи, что они прямо как люди.

– Ну, пойдём, сам посмотришь, – предложил мастер и повёл сына на кухню. Там, дожидаясь своих покупателей, за столом сидело четверо желтоглазых гомункулусов. При виде Тельмана с сыном они как один хором сказали:

– Здравствуйте, уважаемые.

– Ого, – Корней остановился, поражённый. – Они и говорить умеют!

– Они учатся всему, что видят и слышат, – гордо сказал големщик. – Вот, пока дожидаются своих покупателей, я их немного подучил вежливости.

Сын нахмурился.

– Учатся всему, что видят и слышат? Это ведь опасно!

– А что в этом опасного?

– Ну, вот представь, что они слышат только ругательства. Или смотрят, как кто-то кого-то бьёт. Чему они научатся?

– Да кто же их станет такому учить? – ответил мастер Тельман, но в его голосе не слышалось убеждённости.

– Да хозяева и станут. Вот эти четверо – они для кого?

– Один для штатс-советника Крюева, другой для ростовщика Воронина, а двое – Большому Панкрату.

– Один знатный шпион, один жадный хапуга и один важный преступник, такой важный, что его в тюрьму посадить боятся, – сын покачал головой. – И чему, как ты думаешь, они научат своих гомункулусов? Один – подслушивать и вынюхивать, второй – обирать людей и выбивать долги, а третий – убивать.

Мастер Тельман растерянно молчал.

– Вот попомни моё слово, – продолжил Корней, – сначала хозяева их плохому научат, потом гомункулусы натворят делов, а виноват в итоге окажешься ты.

* * *

«Котик» вернулся в мастерскую Тельмана уже буквально через неделю, таща за собой гомункулуса.

– Это что за безобразие такое ты мне продал? – раскричался статс-деньгарий.

– А что случилось, ваше превосходительство?

– Высокопревосходительство, – строго поправил Елисей Матвеич и подтолкнул гомункулуса к големщику. – Ну-ка, Моня, поздоровайся с создателем!

Гомункулус скривил губы в двусмысленной улыбке и сказал:

– Вот мы и опять встретились, мой тигрище!

– Ну, и как ты это объяснишь? – обвиняюще наставил на мастера свой толстый палец Елисей Матвеич. – Я его после покупки, считай, и не видел, а тут столкнулся с ним на днях в доме, а он только так и разговаривает. Что это такое, я тебя спрашиваю?

Мастер Тельман немедленно взмок.

– Понимаете, ваше высокопревосходительство, гомункулусы учатся тому, что наблюдают в своём окружении. Значит, он регулярно слышит что-то… такое…

– Хочешь сказать, он подслушивает, как служанки со слугами путаются?

Гомункулус Моня тем временем оценивающе провёл рукой по низкому, широкому прилавку и выдал:

– Тут мы ещё не пробовали!

Мастер Тельман замялся – говорить правду было страшновато.

А гомункулуса несло:

– Твой ко-отик может поцарапать коготками и поурчать в ушко!

Елисей Матвеич налился свекольным цветом и, задыхаясь, прошептал:

– Так это же Дульсинея моя всегда мне так говорит, когда мы с ней…

Мастер Тельман в ужасе прикрыл глаза, ожидая взрыва.

– Ах ты, гомункулина похотливая, ты что же творишь! – закричал Елисей Матвеич, замахиваясь на Моню. – Да я ж тебя!

– Ваше высокопревосходительство, – не выдержал мастер Тельман, – обвинять гомункулуса нет смысла, он же не сам, он же только повторяет то, чему его научили.

– Выходит, это Дуська его научила… – статс-деньгарий как-то сразу сник и надолго замолчал.

Мастер Тельман ожидал, что Елисей Матвеич прикажет избавиться от гомункулуса или лишить его определённого органа, думал, что потребует забрать обратно и деньги вернуть. Он никак не ожидал, что Елисей Матвеич окинет Моню пристальным, оценивающим взглядом и спросит големщика:

– А бабу такую для меня смастерить сможешь?

* * *

Генерал-аншеф Собольков приобрёл у мастера Тельмана двоих гомункулусов ещё в первые дни после выставки-продажи, а месяц спустя пожаловал с личным визитом.

– Хорошие штуки эти твои биоголемы, мастер! – довольно пророкотал он вместо приветствия. – Ни один вымуштрованный солдат не сравнится! Все команды – чётко, без раздумий. Все приказы – немедленно и без сомнений. И, главное, ничего не боятся! Скажешь им – в штыковую, они – в штыковую. Скажешь им своей грудью от картечи прикрыть – они прикроют. Загляденье, а не вояки! Нам бы таких ещё тройку дюжин, их бы с самого начала обучили как надо – и у обер-градомейстера такая гвардия была бы!

– Три дюжины? – растерялся от размера заказа мастер Тельман.

Но генерал-аншеф не услышал вопроса големщика; ему вдруг открылись новые, совершенно грандиозные перспективы, и он был полностью ими захвачен:

– А если таких не три дюжины вырастить, а десять дюжин? Это же целая рота идеальных солдат! Да что десять дюжин? Сто – и вот тебе полк! А ещё лучше – целая армия! Да мы ж с такой армией – весь мир!

Генерал-аншеф пришёл в страшное возбуждение и повернулся к големщику. Мастер Тельман, уже почуявший, куда ветер дует, аж немного присел.

– Мастер Тельман, как насчёт армии из твоих биоголемов? Ну, или для начала – хотя бы полк?

– Ваше высокоблагородие… превосходительство… высокопревосходительство… да у меня ж всего пять органистических купелей. Вырастить гомункулуса – это недели две, я вам при всём желании так много произвести не смогу.