Правда о любви - Стефани Лоуренс

По предложению Барнаби сэр Годфри послал лакея в Тресдейл-Мэнор, требуя немедленного приезда Элинор в Холл. Она приехала через час вместе с леди Фритем, которая решительно направилась в гостиную, таща за собой дочь.

– Не знаю, Годфри, зачем вам понадобилась Элинор, но я немедленно ее привезла. Все дамы, которые сейчас ждут у меня дома, с ума сходят от любопытства, гадая, что происходит, – объявила она.

Сэр Годфри бесстрастно оглядел ее и откашлялся.

– Э ... небольшое дельце, которое мне необходимо выяснить, Мерайя. Видите ли ... – Он повернулся к Барнаби. – Если бы мы с мистером Адером могли перемолвиться словцом с Элинор в кабинете, пока вы побудете здесь с Маркусом, Жаклин и мистером Деббингтоном...

Барнаби, очаровательно улыбаясь, предложил Элинор руку. Та бросила нерешительный взгляд на мать, но Барнаби уже вел ее к двери. Сэр Годфри поспешно топал сзади.

– Странно. Как странно! – воскликнула растерянная леди Фритем.

Жаклин, которая вместе с отцом уже успела спуститься вниз, уселась на диван, растянула губы в улыбке и призывно похлопала по подушке.

– Прошу, мэм, садитесь. Кого вы оставили дома? Тете Миллисент наверняка очень хотелось бы узнать.

Леди Фритем, нахмурившись, опустилась рядом.

– Кстати, где Миллисент?

– Немного нездорова, – пояснил лорд Трегоннинг.

– Вот как? Ну-с, посмотрим ... Миссис Элкотт, разумеется ...

Она принялась перечислять гостей. Жаклин тем временем ломала голову, о чем с ней говорить. К счастью, в дверях появилась Элинор. С ней произошли разительные перемены: лицо раскраснелось, глаза сверкают, голова высоко поднята – словом, само воплощение оскорбленной невинности.

– Пойдем, мама! Нам пора!

Леди Фритем непонимающе хлопнула глазами.

– Но, дорогая ...

– Немедленно, мама! Я желаю как можно скорее покинуть этот дом. И мне больше нечего сказать сэру Годфри или мистеру Адеру. Так что если ты поторопишься ...

В комнату вошел Барнаби, но Элинор, не глядя на него и не дождавшись ответа, повернулась и вылетела за дверь.

– Господи милостивый! – потрясенно пролепетала леди Фритем. – Я ... не знаю что сказать ... – Прижав ладонь к горлу, она медленно поднялась. – Прошу извинить нас, Маркус. Не знаю, что на нее нашло.

– Конечно, Мерайя, – заверил граф.

Мужчины поднялись и поклонились вслед леди Фритем.

– Мерайя! – окликнул лорд Трегоннинг и, подождав, пока леди Фритем обернется, добавил: – Вот еще что: буду очень благодарен, если вы известите всех родных, соседей и слуг, что сады Хеллбор-Холла отныне закрыты для прогулок. Похоже, в них стало слишком опасно.

– Боже милостивый! Ну разумеется, я всем так и передам! Маркус, скажите Миллисент, что я заеду позже узнать, как она. – И леди Фритем, махнув на прощание рукой, поспешила догнать свою разгневанную дочь.

В этот момент вошел Барнаби. За ним появился сэр Годфри. Все подождали, пока не захлопнется входная дверь, после чего Джерард осведомился:

– Что ты узнал?

– Очень немного, – вздохнул Барнаби, падая в кресло. – Она напрочь отрицала свое присутствие в садах по ночам. И при этом нагло лгала нам в глаза.

– Я тоже так считаю, – кивнул сэр Годфри, тяжело опускаясь на стул. – Никогда раньше не видел ее в подобном состоянии: бесстыжая, бессовестная, ·наглая, только что в глаза не плюет!

– Она в панике, – заметил Барнаби. – Поэтому и встала в позу, чтобы скрыть это.

Сэр Годфри фыркнул:

– А вот мне интересно знать, кого она защищает своей ложью. – Он многозначительно взглянул на Жаклин. – С кем она встречается? Ее видели с каким-то мужчиной?

Жаклин уже хотела сказать, что не знает, но осеклась.

Мужчины заметили ее колебания и терпеливо ждали. Она чувствовала, как ползет по щекам краска. Что, если она предаст подругу?

Но тут она вспомнила лежавшую наверху молчаливую и неподвижную тетку и для пущей смелости набрала в грудь воздуха.

– У Элинор был любовник. Понятия не имею кто ... но она встречалась с ним, – Жаклин беспомощно развела руками, – много лет.

Брови сэра Годфри медленно ползли вверх.

– Один и тот же мужчина все эти годы?

– Насколько мне известно. И повторяю, я даже не подозреваю, кто бы это мог быть.

– Но он постоянно живет здесь? – уточнил Барнаби. – В округе?

– Кажется, да, – пожала плечами Жаклин.

Сэр Годфри нахмурился.

– Придется найти того, кто знает больше о тайном возлюбленном мисс Фритем.

В холле послышались шаги. Присутствующие не обратили на них внимания, полагая, что это Тредл. Но тут звук шагов резко оборвался. Все дружно подняли глаза.

На пороге стоял потрясенный, белый, как простыня, Митчел Каннингем. Он уставился на сэра Годфри, словно не веря собственным глазам, нахмурился и тихо спросил:

– Что-то случилось?

– Митчел! Заходите! – пригласил лорд Трегоннинг. – Может, вы сумеете нам помочь?

Он наспех рассказал о случившемся. Присутствующие не сводили глаз с лица Митчела, но его потрясение казалось более чем искренним.

– Господи! Надеюсь, она поправится?

– Да, – вмешался сэр Годфри. – Но ... – Он объяснил, что теперь они ищут джентльмена, с которым Элинор встречалась в садах по ночам. – Вы не знаете, кем может быть этот негодяй?

Джерард не мог бы сказать, что было причиной: то ли проявилась проницательность художника, то ли связь с Жаклин сделала его более чувствительным, – но он без труда разгадал болезненное ... нет, мучительное выражение глаз Митчела. И спросил, только чтобы соблюсти формальности:

– Это ведь не вы, верно?

Судя по тону, он не столько спрашивал, сколько утверждал. Взгляд темных глаз Митчела обратился на него. Бедняга медленно покачал головой.

– Это не я, – глухо обронил он.

Слова словно падали в пустоту. Потому что сами были пустотой.

Никто не усомнился, что он говорит правду.

Лорд Трегоннинг неловко откашлялся.

– Спасибо, Митчел.

Митчел кивнул и отвернулся.

– Прошу меня извинить ... – пробормотал он, прежде чем шагнуть к двери.

Его не удерживали.

Когда шаги замерли вдалеке, сэр Годфри неожиданно спросил:

– Я прав, считая ...

– Абсолютно, – перебил Джерард. – Похоже, Митчел питал некоторые надежды, хотя сомневаюсь, что дело зашло дальше этого.

– Надежды, которые мы только что безжалостно уничтожили, – добавил лорд Трегоннинг. – Но пусть лучше узнает сейчас, чем потом.