Великое разделение. Неравенство в обществе, или что делать оставшимся 99% населения? - Джозеф Юджин Стиглиц

Есть и другая задача (помимо приведения бюджета в порядок) в стратегии Европы: структурные реформы, которые смогут сделать страдающую экономику более конкурентоспособной. Структурные реформы важны, но они требуют времени, и это меры с приоритетом предложения; однако сегодня именно проблема спроса ограничивает производство. Неверно названные меры с приоритетом предложения – те, которые в настоящее время приводят к меньшим доходам, – могут усугубить недостаток совокупного спроса. Таким образом, меры, направленные на улучшение рынка рабочей силы, не приведут к большей занятости, если нет спроса на товары, производимые компаниями. Так, ослабление профсоюзов и защита рабочих мест может привести к снижению зарплат, более низкому спросу и более высокому неравенству. Неолиберальные доктрины говорят о переходе рабочих от субсидируемых сфер к более продуктивным, что увеличит рост и эффективность. Но в ситуациях, подобных царящей в Испании, где неравенство уже высокое, а финансовый сектор столь слаб, рабочие на деле переходят из непродуктивных сфер в состояние безработицы; экономика еще сильнее ослабляется, что приводит к снижению потребления.

Долгие годы Европа боролась, но весь результат этого состоит в том, что, на момент публикации этой книги, не только кризисные страны, но и вся Европа скатилась в рецессию. Есть альтернативный набор политических мер, которые могут сработать, – по крайней мере, возможно, остановить депрессию, вредоносный рост бедности и неравенства, а также восстановить развитие.

Давно признанный принцип состоит в том, что сбалансированное расширение налогообложения и расходов стимулирует экономику, и, если программа составлена хорошо (налоги для богатых, траты на обучение), увеличение ВВП и занятости может быть заметным.

Но возможности Испании ограниченны. Европа должна действовать, если хочет сохранить евро. Европа в целом не находится в бедственном положении в отношении бюджета – ее отношение долга к ВВП сравнимо с уровнем в США. Если каждый штат США был бы полностью ответственен за свой собственный бюджет, включая затраты на безработицу, США также были бы в состоянии налогово-бюджетного кризиса. Урок очевиден: целое есть нечто большее, чем сумма частей. Существует ряд способов, которыми Европа может действовать сообща, помимо тех мер, которые уже приняты.

В Европе существуют институты вроде Европейского инвестиционного банка, который мог бы помочь финансировать необходимые инвестиции в экономики, располагающие недостаточной наличностью. Он должен расширять свое кредитование. Таким же образом должно усиливаться финансирование малого и среднего бизнеса, в то время как крупные компании могут обращаться в крупные банки. Кредиты этих банков бьют по данному бизнесу особенно сильно, а ведь во всех экономиках мира именно он – источник рабочих мест. Эти меры уже обсуждаются, но маловероятно, что их будет достаточно.

Гораздо более необходимо то, что ближе к общему казначейству: больший европейский фонд солидарности для стабилизации или европейские облигации. Если Европа (и, в частности, ЕЦБ) будет брать кредиты и повторно ссужать доход, затраты на оплату процентов по госдолгу снизятся, и это даст возможность расходовать средства на развитие и трудовую занятость населения.

Но общие политические меры, обсуждаемые на данный момент, – лишь самоубийственный договор: соглашение ограничить затраты до уровня доходов, даже во время рецессии, без стремления сильных стран помочь слабым. Победой администрации Клинтона было предотвращение подобной попытки республиканской партии внести поправку в конституцию о сбалансированном бюджете. Конечно, мы не предвидели расточительность администрации Буша, которая ввела безответственные меры по снижению контроля, ненадлежащего надзора, что привело к росту государственного долга. Но если бы мы это предвидели, я думаю, мы бы пришли к тому же решению. Было бы неправильно не использовать возможности страны; основные обязательства современной экономики – установить полную трудовую занятость населения, и отдельная кредитно-денежная политика не сможет привести к хорошим результатам.

Некоторые в Германии считают, что Европа – трасфертное содружество[129]. Многие экономические отношения не являются трансфертными содружествами – свободная торговая зона тому пример. Но система единой валюты могла бы попытаться выйти за эти пределы. Европа и Германия должны посмотреть правде глаза: если они не захотят изменить экономическую систему за пределами соглашения о стесненности бюджета, евро не будет работать. Оно может протянуть немного дольше, вызывая невыразимые мучения в своей смертной агонии, но в итоге оно не будет жить.

Есть только один выход из банковского кризиса – единая банковская основа, всеевропейская помощь финансовой системе. Неудивительно, что банки, которые получают скрытые субсидии от правительств и находятся в лучшем финансовом положении, этого не хотят. Им нравится иметь конкурентное преимущество. А банкиры всюду имеют безоговорочную власть над собственным правительством.

Последствия всего этого будут глубокими и длительными. Молодые люди, долгое время лишенные занятости, станут отчужденными. Когда они, наконец, получат работу, их зарплата будет слишком маленькой. Обычно молодость – период, когда накапливаются навыки. У современных же молодых людей это время, когда они атрофируются. Самый важный ресурс государства – таланты его граждан – тратится впустую и даже уничтожается.

В мире происходит так много бедствий: землетрясения, наводнения, тайфуны, ураганы, цунами. Очень жаль, что мы добавляем к ним еще и это рукотворное бедствие. Однако именно этим занимается Европа. Действительно, намеренное игнорирование уроков прошлого – преступление. Страдания, которые сейчас испытывает Европа, особенно малообеспеченные и молодые люди, не являются необходимостью.

Как я уже говорил, существует альтернатива. Но Испания не может действовать в одиночку. Необходимые политические меры – меры, предпринятые Европой. Задержка с целью придумать альтернативу будет очень дорого стоить.

Сейчас, к несчастью, не обсуждаются реформы, которые бы заставили евро работать, по крайней мере открыто. Как я указывал ранее, все, о чем сегодня говорят политики, – банальщина об ответственности за бюджет и о восстановлении развития и надежности. Но ученые и некоторые другие небезразличные граждане потихоньку начинают обсуждать план Б: что случится, если недостаток политической решимости, замеченный во время создания евро, создать институты, которые заставят работать общую валюту, будет продолжаться? Попытки сделать невозможное дорого обходятся. Но так же дорого обойдется и закрепление нынешнего несовершенного институционального устройства. Ущербные меры валютной политики и ранее приводили к ее упадку. За все нужно платить. Но жизнь продолжается и после долга, и после девальвации. И эта жизнь может стать гораздо лучше, чем депрессия, гнетущая некоторые страны Европы сегодня. Если была бы надежда, ситуация была бы совершенно другой. Но политика строгой экономии не оставляет никакой надежды на улучшение в обозримом будущем. История и опыт не вселяют уверенности.