Три сестры, три королевы - Филиппа Грегори

– Да, леди мама, как пожелаете, – отвечает мальчик с четким шотландским акцентом. – И как позволят опекуны.

– Они сломили его дух, – со злостью выговариваю я Арду, меряя шагами нашу комнату в башне Крейгмиллар. – Они разбили мне сердце.

– Нет, вовсе нет, – тихо возражает он. – Просто его воспитывали с осторожностью и тщанием. Вас должно только радовать, что он думает перед тем, как что-то сказать.

– Да он должен бегать по замку и смеяться. Он должен кататься на лодках и играть, ездить на своем пони и воровать яблоки.

– Что, все это сразу?

– Не смей надо мной потешаться!

– Я вижу, вы и в самом деле расстроены.

– Меня изгоняют из страны, разлучают с моим сыном, и когда я снова вижу его, он тих, как монах-затворник!

– Нет, он много играет и может быть весьма разговорчив. Я сам это слышал. Но сейчас он понятным образом стесняется. Он ждал вашего возвращения и не удивительно, что чувствует себя немного не в своей тарелке. Все мы не в своей тарелке. И вы вернулись еще более красивой, чем мы вас помнили.

– Не в этом дело! – Но я уже успокоилась.

Он берет меня за руку.

– В этом, любовь моя. Доверьтесь мне, все будет хорошо. Вы будете очень любящей матерью для него, какой я вас и помню, и спустя несколько дней он снова станет вашим маленьким мальчиком. Он будет играть со своей сестренкой, и вдвоем они будут такими шумными и шаловливыми, какими вы хотите их видеть.

– Но, Ард, когда я оставляла его, у него был младший брат. Братик, который гулил и улыбался, когда видел меня.

Он обнимает меня за талию и прижимает мою голову к своему плечу.

– Я знаю. Но у нас хотя бы есть Яков. К тому же мы можем подарить ему еще одного брата.

Я прячу лицо на его теплой шее.

– Ты хочешь еще одного ребенка?

– Причем немедленно. И он родится в Танталлоне, со всеми условиями и удобствами, которых вы пожелаете. Когда вы отправитесь в уединение, я одену вас в золотую парчу, а каждый палец украшу кольцами. Я буду беречь и охранять вас в уединении, месяц за месяцем. Я велю изготовить новую кровать и украсить ее резьбой и золотой инкрустацией, и вы сможете не вставать с нее хоть полгода.

Я улыбаюсь.

– Прошлый раз, с Маргаритой, это было просто ужасно.

– Я знаю. Я сам чуть не умер от страха за вас. Но на этот раз все будет иначе, лучше.

– Ты не хочешь мне ничего объяснить? Или попросить прощения? – спрашиваю я. – До меня доходят самые разные слухи.

– Да кто же разберет этих людей и то, что они придумывают? – Он пожимает плечами и снова притягивает меня к себе. – Слышали бы вы, что мне говорили о вас!

– И что же?

– Что вы собираетесь развестись со мной и выйти замуж за императора и что ваш брат полон решимости сделать этот союз возможным. И что Томас Уолси составил такой договор о мире, при котором моя бедная Шотландия превращалась в беспомощную жертву Англии и империи. И что они собирались провозгласить нас с вами брак недействительным.

– Я даже об этом не думала, – лгу я, глядя ему прямо в глаза.

– Я знал, что вы не станете этого делать. Я верил вам, что бы о вас ни говорили, и знал, что наш брак заключен на всю жизнь, хорошую или плохую. Я всякое слышал о вас, но не верил ни единому слову.

– Как и я. – Произнося эти слова, я чувствую, как снова разгорается моя страсть к нему. И мне нравится, как искренне и уверенно звучит мой голос. – Я не верила ни единому слову о том, что говорилось против тебя.

Все последующие дни я посвящаю сыну, стараюсь наверстать упущенные месяцы разлуки, хотя и понимаю, что уже не смогу это сделать. Не я научила его играть на лютне и петь песни, которые ему показал Дэвид Линдси, не я посадила его на первого мохноногого пони и бежала рядом с ним, помогая держаться в седле, не я играла с ним в снегу зимой и строила замок изо льда, с настоящей сторожевой башней. Когда он рассказывает мне обо всех этих событиях в его жизни, я думаю, что это происходило, пока я была в замке Морпет, не в состоянии встать с кровати из-за боли в бедре, и думала, что скоро умру. Именно тогда мне сообщили о том, что мой младший сын умер. Чем ближе мы с ним становимся, тем больше он рассказывает мне о своих приключениях в то время, пока меня не было рядом, и тем острее становится моя неприязнь к Екатерине. Это она приказала Томасу Говарду не брать пленных при Флоддене. Чем больше он рассказывает о своей жизни за стенами замка, тем сильнее я ненавижу герцога Олбани за то, что он отобрал у меня власть, и Екатерину, за то, что не настояла на спасении моих сыновей вместе со мной.

Я знакомлю его с маленькой Маргаритой, и он учится строить рожицы, чтобы ее насмешить, а она – бегает за ним. Когда она падает, он морщится от ее громкого крика, а я со смехом рассказываю ему, что она унаследовала знаменитый темперамент Тюдоров.

Томас Дакр, который всегда все обо всех знает, пишет мне, что моя сестра, Мария, родила чудесную девочку, которую назвали Фрэнсис, и что она хорошо себя чувствует и уже вернулась ко двору. Пару дней спустя я получаю письмо от самой Марии, восхищающейся своей дочерью и рассказывающей о том, что на этот раз роды были легкими. Она говорит, что скучает по мне и молится о том, чтобы я нашла счастье со своим мужем в собственном королевстве. Она звала нас обоих в Англию, когда позволят обстоятельства. Она по-прежнему считает себя моей младшей сестренкой, хоть сама уже замужняя матрона, окруженная детьми. Мария просит меня написать ей и сообщить, все ли у меня в порядке и встретилась ли я со своим сыном.

«Я слышала, что твой муж сейчас с тобой, и лишь надеюсь, что вы счастливы», – пишет она, как будто сомневается в этом.

Я отвечаю ей радостным письмом, где рассказываю, что я слышала об Олбани, он по-прежнему находится во Франции и не горит желанием возвращаться в Шотландию, и я молюсь, что он там и останется. Антуан Д’Арси сьер де ла Басти – истинный рыцарь и хорош собой, как картинка в книге, и мы счастливы быть его гостями. Он проявляет себя настоящим дворянином во всем, что делает. Я больше не говорю ни слова о том, как они с Екатериной сплетничали об Арчибальде, и не обращаю ни малейшего внимания на их заботу о моем счастье. Надеюсь, из моего молчания она сумеет извлечь урок и научится держать язык за зубами.

Я заговариваю с Антуаном о предложении поделиться с ним властью. Мы могли бы быть сорегентами и трудиться на благо Шотландии сообща. Он не отрицает подобной возможности и не устает повторять, что для Англии жизненно важно сохранять мир вдоль своих границ. Именно в приграничных землях и начинаются все беды и беспокойства для Шотландии. Ах, если бы я только смогла убедить своего брата приказать Томасу Дакру поддерживать мир на границах, то, конечно, мы вместе с ним могли бы приступить к планированию будущего Шотландии.

– Если только вы сможете мне довериться, – поддразнивает меня Антуан.