Три сестры, три королевы - Филиппа Грегори

– Это нарушение мира, – коротко возражаю я. – У него не было выбора, кроме как арестовать их.

– Они просто отринули регентство, которое отправило вас в изгнание, и сделали вас чужой для вашего сына, – парирует он. – То самое регентство, у которого мне пришлось вымаливать помилования, чтобы вернуться к своей семье.

– Мы должны сохранять мир, – повторяю я.

– Но не любой ценой, – не унимается мой муж. – Жаль, что меня нет сейчас с ними!

– Де ла Басти спрашивал, не поедешь ли ты с ним! – восклицаю я.

Ард смеется в ответ.

– Он не мог думать, что я соглашусь! Он спросил об этом специально, чтобы расстроить вас. Он, как и я, прекрасно знает, что в этой стране не будет мира до тех пор, пока ей не будете править вы, вдовствующая королева, и ваш сын, король. Он прекрасно знает, что я не стану сражаться за его правление или какого-либо другого француза. Я на стороне королевы и Англии.

– Что это? – Я слышу звон цепей, поднимающих защитную решетку. – Он уже вернулся?

Все вместе мы спускаемся к воротам в замок, ожидая увидеть де ла Басти и его начальника стражи, однако вместо них мы видим полдюжины солдат, едущих под его флагом. Флаг опущен, словно в знак скорби, и я понимаю, что произошло непоправимое.

– Что случилось? – требую я ответа, и Ард спускается к начальнику стражи, чтобы обменятся с ним быстрым словом. Потом он так же быстро поднимается ко мне, и его лицо кажется возбужденным в неверном свете факелов.

– Де ла Басти повержен, Джордж Хьюм бежал, – коротко сообщает он.

– Подойдите и доложите все, немедленно, – велю я начальнику стражи. – И приведите всех своих людей, они не должны ни с кем разговаривать. Сначала все узнать должна я.

Я разворачиваюсь и снова вхожу в замок, чтобы в ожидании их встать возле большого камина в приемном покое де ла Басти. Когда все стражи входят в комнату и встают друг рядом с другом, капитан начинает говорить от их имени.

– Это была засада. Никакого нападения на башню не было, это было ложью, трюком, чтобы выманить нас из замка.

Я замечаю, как внимательно слушает его Ард. На его лице я не заметила ни удивления, ни беспокойства. С таким лицом он мог выслушивать доклад об исполнении весьма удачного плана. Вполне возможно, собственного плана.

– Почему ты так считаешь? – спрашиваю я, но мне и так все понятно.

– Мы встретились с Джорджем Хьюмом и его людьми сразу к северу от Келсо, и шевалье приказал им явиться в город и объясниться. Мы ехали вместе, бок о бок, но как только выехали за пределы Гэвинтона, все превратилось в сущий кошмар. Хьюм обнажил меч, его люди тоже. Шевалье крикнул нам, чтобы мы следовали за ним, и помчался галопом назад, к Данс, а они гнались за нами по пятам. Это была не битва, а ловушка. Нам устроили засаду. Я думал, что милорду удастся ускользнуть, он направлялся прямо в замок, но там был густой перелесок, в котором ничего не было видно ни спереди, ни сзади, с одного боку отвесный утес, с другого – обрывистый спуск к реке. – Тут он поворачивается к Арчибальду: – Вы знаете это место.

Арчибальд кивает. Он знает.

– Вот там на нас и напали. Нас вытолкнули с дороги, заставив спускаться к реке. Там у излучины реки есть болото. Мы отбивались, но у них было преимущество в положении, и они напали внезапно. Из Данса вышли еще вооруженные люди, только уже пешие, они обегали деревья и перепрыгивали через упавшие стволы. Наши кони с трудом справлялись, многие просто падали. Нас сталкивали с холма в реку, и конь милорда упал прямо в воду. А там глубоко. Большинство коней скатилось туда же. Это было безумие: все боролись, кричали, тонули.

Я кладу руку на теплый камень камина и цепляюсь за него так, словно не надеюсь на землю под ногами.

– Что было дальше?

– Милорд упал с коня. У него было тяжелое обмундирование, и оно тянуло его в воду. Но он держался за шею коня и они вместе плыли, и я думал, что они доберутся до суши. Один из Хьюмов, Джон, окликнул его. Он стоял возле дерева, наклонившегося к воде, и одной рукой держался за ствол, а другую протягивал к милорду. Тот взял его руку.

– Так он спас шевалье? – с облегчением спрашиваю я.

– Он вытащил его из воды, но потом ударил кинжалом под мышку, прямо под доспехи. И когда милорд упал, Патрик Хьюм достал меч и отрубил ему голову. – Он замолчал, а остальные солдаты лишь кивали головами, не произнеся ни слова.

– Вы это видели? – спрашивает его Арчибальд. – Где были вы сами в это время?

– Я упал возле поваленного дерева, – говорит один из них.

– А я был на дороге.

– Я выбирался из болота.

– А я просто упал с коня. Да простит меня Господь, я просто лежал.

– И что было потом? – дрожащим голосом спрашиваю я.

Они склоняют головы и начинают переминаться с ноги на ногу. Они бежали, но не хотят в этом сознаваться.

– Как много из ваших вернулись домой? – спрашивает Ард. – Хьюмы не стали преследовать вас? Обычно они не добивают раненых.

Солдаты качают головами.

– Мне кажется, спаслись только мы, – говорит капитан. – Но было уже темно, и между деревьев ничего вообще не было видно. Это вообще не было похоже на битву, больше на простую драку. Может быть, кому-то еще удалось уйти. Кто-то свернул себе шею в лесу, кто-то утонул.

– Да уж, совсем не как на турнире, – с ехидной ухмылкой бросает мне Ард. – А на них он всегда был таким красивым и непобедимым.

Мы едем в замок Ньюарк, как и планировали, оставляя Крэймилларс с приспущенными флагами шевалье в знак глубокого траура. Путешествие оказывается крайне печальным, под холодным проливным дождем. Я рада, что мой мальчик, Яков, не поехал с нами и Маргарита тоже осталась в детской. Однако мне странно ехать в мой собственный замок, о котором я почти ничего не знаю. Я ловлю себя на том, что везде ищу признаки пребывания здесь другой женщины, но мои комнаты чисты, постельное белье пахнет свежестью, а пол посыпан свежей соломой. Я не нашла никаких свидетельств того, что здесь вообще кто-то жил до меня. Теперь мне начинает казаться, что шевалье попросту позабыл собственный кодекс чести, когда клеветал на Арчибальда. В одном Ард прав: великие мира сего всегда привлекают чужие досужие домыслы.

Яков не может ехать с нами, потому что лорды – члены совета приказывают ему вернуться под защиту Эдинбургского замка, и теперь, после смерти де ла Басти, они боятся даже собственной тени. Они опасаются, что я могу украсть его и увезти в Англию, и теперь, когда представитель регента мертв, ожидают бунта против регентства как такового.

– Они подозревают, что твой дядюшка, Гэвин Дуглас, похитит моего сына, – говорю я Арчибальду. – Они больше никому не верят.

– Глупцы, – спокойно отвечает он. – У них есть доказательства?