Дочь Клодины - Розалинда Лейкер

— В таком случае у нас есть два часа, но нельзя терять ни минуты. — Донна повернулась и скрылась в полумраке, а Люси побежала в конюшню, чтобы подготовить лошадь и найти веревку. Когда она вернулась в дом, ее шелковое платье было мокрым от дождя, и она увидела, что Донна уже надела черный непромокаемый плащ, а на голову нахлобучила капюшон. Девушка оборачивала лицо Бена темной льняной тканью, похожей на занавеску. Когда Донна полностью его обернула, она взяла у Люси веревку и крепко перевязала тело покойного.

— Теперь нам надо через кухонную дверь вынести его на задний двор, — сказала она, выпрямляясь, чтобы сверить время на карманных часах с часами, висящими на стене в холле.

Все трое взялись на веревку, но Бен был не из легких, и Люси, будучи самой сильной, взяла основную тяжесть на себя, чувствуя, как жилки на руках напрягаются и натягиваются. Когда они вытащили его на задний двор, Донна, не обращая внимания на дождь, крепко привязала конец веревки к кобыле. Затем внезапно ее смелость улетучилась. Она поставила одну ногу на стремя, сглотнула, колеблясь, наклонила голову, а затем быстро села в седло, не давая себе времени думать о страхах. Не сказав ни слова, она отъехала, и, когда веревка натянулась, тело стремительно дернулось вперед, вызывая у Люси ужас, затем оно стало плавно скользить в неизвестном направлении вдоль тропинки, ведущей к лесу, раскинувшемуся за холмами, за которым виднелась деревня. Люси, вернувшись в дом, увидела Кейт, сидящую на стуле и державшуюся за правый бок.

— Тебе больно! Это из-за того, что ты тянула веревку?

— Да, думаю из-за этого, но боль скоро пройдет. — Кейт посмотрела в глаза дочери своего мужа, и ей стало спокойно. В них была сила и храбрость. Дэниэл не останется один, когда она покинет его, Люси поможет ему справиться с потерей. И даже Донна сплотилась с семьей, когда казалось, что все было потеряно. Теперь Кейт не боялась умирать. Как Ричард отреагировал, узнав правду о родстве с Люси, она догадывалась, но надеялась и молилась, чтобы со временем его рана зажила и он вернулся в семью. Она прижалась щекой к лицу Люси, выражая дружелюбие и благодарность, и, почувствовав ответный отклик, душа успокоилась, забывая про волнение и беспокойство.

Люси усердно оттирала щеткой и тряпкой с пола все следы крови, оставшиеся после драки, произошедшей этой ночью в особняке Уорвиков. Затем она сожгла фартук, который надела, чтобы не запачкать свою одежду. Перед тем как выйти из кухни, подошла к окну и увидела, что наступила темная ночь. «Куда поехала Донна? Каким образом она избавится от тела?» Люси содрогнулась и отвернулась от окна.

В гостиной она увидела Дэниэла, сидящего на диване рядом с Кейт. Деньги все еще были разбросаны по полу. Он только что пришел в сознание, не понимая, что произошло, хотя быстро воспринял объяснения своей жены.

— Бен Томпсон ушел, — сказала Люси. — Ты сильно его побил, проучив на всю жизнь, и он ушел. И он больше никогда не вернется назад.

Донна решительно ехала вперед, преодолевая темноту. Она знала каждый уголок этой местности и достаточно читала в местных газетах и слышала в течение нескольких месяцев, когда вела затворнический образ жизни в своей комнате, о том, во сколько отъезжают поезда и где располагается железнодорожная станция, и была уверена, что направляется в нужную сторону. Дождь снова затих, но порывистый ветер хлестал прямо по лицу, заставляя подол плаща и юбки колыхаться и вздыматься. Жуткое, зловещее завывание ветра слышалось повсюду среди деревьев, которые сильно раскачивались, освещаемые яркими звездами на темном небе. Позади нее тащилось прицепленное веревкой к лошади тело Бена Томпсона, ударяющееся о землю, но она попыталась забыть о нем, стараясь сконцентрироваться на том, что нужно будет сделать, когда она доберется до станции.

Донна направлялась к переезду, зная, что неподалеку располагается железнодорожная ветка, на которой стояли вагоны в том месте, где раньше был коттедж Денвиса. Тропинка, по которой она ехала, начала резко снижаться, и Донна поняла, что находится совсем близко. Выехав из леса, она увидела железнодорожный переезд и слабое мерцание рельс.

— Пойдем, Бонни, — Донна нежно приободрила лошадь, медленно спускаясь по дороге вниз. Бонни никогда раньше не казалась такой послушной и смирной, хотя была приведена в замешательство поздней поездкой и чем-то тяжелым, болтающимся за ней, и чувствовала власть Донны, которая была связана с ней важным делом.

Когда они достигли железной дороги. Донна слезла с лошади. Она снова посмотрела на карманные часы в виде медальона, чтобы сверить время, посветив на них фонариком, и затем повела Бонни рядом с рельсами, пока они не отошли на достаточное расстояние от тропинки, для того чтобы люди не смогли обнаружить тело слишком рано, возвращаясь по этой дороге домой. Водитель локомотива не сможет заметить тело человека, чтобы вовремя остановиться, так как из-за поворота железнодорожной линии поезд достигнет этого места прежде, чем можно будет заметить и что-то сделать.

Собравшись с духом, Донна развязала веревку и сняла ее с тела Бена. Она стала дрожать от холода и страха, сердце начинало еще громче и учащеннее стучать каждый раз, когда она пыталась прислушаться. Ей казалось, что она слышит, помимо дикого рева ветра, непонятные звуки, доносившиеся неизвестно откуда. Едва дыша, она готова была упасть в обморок, боясь в любую секунду услышать голос за спиной, требующий объяснений того, что она здесь делает. Но ничего такого не происходило. Она продолжила выполнять мерзкое дело, другого выхода у нее не было. Донна сняла льняную ткань с окровавленной головы, складывая ее вместе со скрученной веревкой в седельный вьюк. Отвинчивая крышку фляжки, которую она взяла из раздевалки отца, Донна стала тщательно поливать тело Бена бренди, надеясь, что люди подумают, что Бен, находясь в состоянии опьянения, стал бродить по рельсам, а потом попал под поезд. Снова со страшной силой зарядил дождь, и последнее, что ей оставалось сделать, — это нарвать папоротника и скрыть следы, оставленные копытами Бонни. К счастью, из-за хорошей солнечной, погоды, стоявшей долгое временя, земля все еще была твердой, поэтому грязь и слякоть, не успевшие образоваться, никак не могли сохранить факты необычных обстоятельств. Она выбросила папоротник в кусты.

«Все!» Все кончено. Взяв Бонни за вожжи, Донна поспешно повела ее к тропинке. И только девушка добежала до кустов, как ее вырвало, а так как она отказывалась есть все эти недели и в ее желудке почти не было ничего, она почувствовала в нем острую обжигающую боль, которая сделала ее еще беспомощнее и слабее.

Истощенная и дрожащая, Донна вытерла рот кружевным носовым платком и уже хотела сесть на лошадь, как ее снова напугали те же самые странные металлические звуки, которые она слышала ранее. «Здесь кто-то есть! Боже мой! Неужели меня все-таки заметили?» Сделав петлю из вожжей и накинув ее на ветку, чтобы Бонни никуда не ушла, Донна тихонько прошла сквозь деревья, чтобы посмотреть с высокого холма, на котором она находилась, на железнодорожные пути. Она сразу же узнала Боба Купера, который быстрым шагом проходил между наполненными грузовыми вагонами. «Что он там делает?» Затем, когда передние вагоны стали еле заметно двигаться, до Донны дошло, что он делал: он поднимал тормозные рычаги! Сквозь темноту и бушующий ветер послышался скрип поезда.