Дитя огня - Юлия Крен

Матильда бросилась к Арвиду, обняла его и почувствовала, как в ее уже заметно округлившемся животе пошевелился ребенок.

– Наконец-то ты свободен!

– Только благодаря тебе.

Девушка сменила тему, потому что сейчас было неподходящее время, чтобы говорить об Авуазе.

– Нормандия тоже свободна! – рассказывала она. – Представляешь, Рудольфа Торту с позором выгнали из страны.

Арвид кивнул:

– Ричард не приказал убить его, но пригрозил сделать это, если тот вернется в Нормандию.

– Он милостив, – пробормотала Матильда.

Она не произнесла вслух вопрос, который вертелся у нее на языке: милостив ли он настолько, чтобы позволить им с Арвидом спокойно жить в его стране? Предав Авуазу, она добилась освобождения Арвида, не более того. У них обоих не было титула и имущества, влиятельных друзей и родственников, и они мало что умели делать действительно хорошо: только писать, читать и, несмотря на раздвоенность души, смело идти по жизни.

– Я слышал, что Рудольф Торта ищет убежища у епископа Парижа, – сказал Арвид.

– Надеюсь, тот заставит его понести суровое наказание за грехи!

– Но уже только потому, что Рудольф Торта повержен и все предвещает мир, однажды из своих нор выползут старые враги: Арнульф, Людовик, Гуго.

«Это касается и нас двоих, – подумала Матильда. – Нормандия получила обратно своего графа, но не более того. Мы с Арвидом снова вместе, но не более того. Никто не может поручиться, что мы будем счастливы. Дорога в будущее не обрамлена яркими цветами и золотыми полями, а усеяна камнями и колючками».

Они молча наблюдали за тем, как Ричард возвращается из собора Руанской Богоматери в замок и как люди падают перед ним на колени, – люди, в чьих жилах тоже течет кровь и язычников, и христиан. Ричарда они видели лишь издалека, но Осмонд де Сентвиль подъехал прямо к ним. Он не смог полностью скрыть свое презрение по отношению к Арвиду и проявил неуважение тем, что не слез с лошади, а обратился к ним сверху вниз.

– Ричард хочет поговорить с вами обоими, – сообщил он и все-таки выдавил из себя слабую улыбку.

Когда Матильда и Арвид вошли в палаты графа, Ричард стоял у окна и смотрел на улицу. Во время въезда в город он держался горделиво, а теперь снова стал похож на взволнованного ребенка, который не может поверить в то, что его встречали так шумно и восторженно.

– Они так радовались! – вскрикнул он, увидев Арвида и Матильду.

Его голос звучал ясно и звонко, как будто Ричард не провел несколько изнурительных недель в ожидании и страхе и как будто радость его народа не возлагала на него тяжелое бремя – доказать, что он достоин этой радости.

Арвид позволил Ричарду насладиться теми короткими мгновениями, когда он мог быть не только графом, но и энергичным молодым человеком, и радовался тому, что юноша не встретил его отчужденно, хотя ему, несомненно, сообщили о сути обвинения. Арвид размышлял, стоит ли снова пытаться рассказывать правду и доказывать свою невиновность, но не успел он начать, как Ричард сделал шаг в его сторону.

– Ты был близким другом моего отца и помог мне бежать из Лана, – заявил молодой граф.

Мужчина видел, как на лицах присутствующих – кроме Осмонда, в зале собрались Бернард, Бото, де ла Рош-Тессон и Брикебек – появилось выражение несогласия, но Ричард продолжал говорить, не упоминая при этом недавних проступков Арвида.

– Я не знаю, кто ты: монах или воин, франк или норманн. Но я знаю, что ты умен и благочестив. Я еще молод, мне нужно многому научиться, и я хотел бы, чтобы ты был моим наставником.

Арвид ожидал чего угодно, но не этого. Он уставился на графа широко открытыми глазами. Для всех остальных это решение тоже стало неожиданностью.

– Ричард, – заговорил Бернард Датчанин, – ты понимаешь, кто такой Арвид? Он родственник франкского короля!

В его словах слышалось не возмущение, а скорее усталость. Бернард достиг поставленных целей, его жена снова вернулась в Нормандию, но он был уже немолод, и события последних лет не прошли для него бесследно.

– Почему твой выбор пал именно на него?

Ричард пожал плечами:

– Король франков – это прежде всего мой сосед. Мне придется находить с ним общий язык. Если мы постоянно будем чувствовать угрозу со стороны врагов, наша жизнь не станет более легкой.

– И все же…

– Я знаю, в чем обвиняют Арвида, но именно поэтому он так нам полезен. Мне нужен наставник, которому не чужды сомнения и который окончательно не принял ни одну из сторон. В моей стране живут все: норманны, франки, христиане, язычники. Я хочу объединить их под своей властью, и Арвид мне в этом поможет.

Бернард не сказал ни слова, но Бото недовольно проворчал:

– Он может оказаться предателем.

– Ну и что? – возразил молодой граф. – В моей стране каждый может стать предателем. Тому, у кого в жилах течет множество кровей, всегда приходится что-то отрицать, скрывать и подавлять. Но почему мне нельзя верить в то, что человек может использовать эти противоречия во имя добра, а не во зло?

Ричард снова обратился к Арвиду:

– Ты выполнишь это задание? Ты будешь преданно служить мне? Ты поможешь мне править страной?

Теперь возражать не стал даже Бото. На комнату опустилась тишина. Матильда взяла Арвида за руку.

– Да, я сделаю это, – пообещал Арвид, растрогавшись до глубины души.

Ему казалось, что все это происходит не на самом деле, ведь на него обрушилось так много счастья: он воссоединился с любимой женщиной и нашел свое место на земле.

Торжественность этого момента вскоре была нарушена: в комнату ворвался слуга и сообщил, что праздничный обед уже готов и Ричард может пройти к столу. Не зная, что здесь произошло, мужчина очень деловито добавил, что молодые воины немедленно должны что-то съесть, потому что они целый день пили. У некоторых уже случился приступ рвоты.

Казалось, что он был единственным, кто не заразился слепой радостью этого дня. Наоборот, он прожил достаточно, чтобы знать: там, где пахнет жареным мясом, всегда есть что-то зловонное; там, где подают изысканные блюда, собираются и отходы; люди, которые поднимают кубки, инкрустированные драгоценными камнями, опьянеют и будут храпеть на грязном полу.

– Не будем томить ожиданием тех, кто проголодался! – заявил Ричард.

Он расправил плечи, как будто от этого мог казаться выше, снова принял горделивый вид и в сопровождении советников направился в парадный зал.

Ребенок Арвида и Матильды появился на свет в один из первых дней 946 года. Земля лежала под толстым одеялом белого снега, которое заглушало звуки шагов и придавало всем движениям размеренность. Это было спокойное время.