Открытие природы - Андреа Вульф

Прежние труды Гумбольдта были знакомы мало кому из американцев, но «Космос» все изменил: теперь имя этого ученого и писателя звучало по всему Североамериканскому континенту. Одним из первых читателей книги стал Ральф Уолдо Эмерсон. «Дивный Гумбольдт, – записал он в дневнике, – с растянутым центром и рассредоточенными флангами, марширует, как армия, все подбирая на своем пути»{1552}. По словам Эмерсона, никто не знал о природе больше Гумбольдта. Другим американским писателем, влюбившимся в Гумбольдта, был Эдгар Алан По, чье последнее крупное произведение – 130-страничная поэма «Эврика», посвященная Гумбольдту, – представляло собой прямой отклик на «Космос»{1553}. Это была попытка Эдгара По разобраться во Вселенной со всем ее «духовным и материальным содержимым», вдохновленная гумбольдтовским подходом – объединением внешнего и внутреннего мира{1554}. По называл Вселенную «самой возвышенной из поэм»{1555}. Вдохновился «Космосом» и Уолт Уитмен{1556}: работая над своим знаменитым стихотворным циклом «Листья травы», он держал эту книгу на своем письменном столе. Он даже назвал одно из своих стихотворений «Космос» и в прославленной «Песне о себе» (Song of Myself) провозгласил «космосом» самого себя{1557}.

«Космос» Гумбольдта сформировал два поколения американских ученых, художников, прозаиков и поэтов; но важнее других, возможно, то обстоятельство, что на «Космосе» вырос один из самых влиятельных американских авторов, писавших о природе, – Генри Дэвид Торо.

В сентябре 1847 г. Генри Дэвид Торо покинул свой кабинет в домике на Уолденском пруду и отправился домой, в близлежащий городок в штате Массачусетс. Торо было 30 лет. Предыдущие два года, два месяца и два дня он прожил в лесной хижине. Он сделал это сознательно, он говорил, что он «желал жить неспешно, сталкиваясь только с основными фактами жизни»{1558}.

Торо выстроил крытое дранкой жилище собственными руками{1559}. В домике площадью 10×15 футов было по окошку с каждой стороны и очаг с маленькой плитой – обогревать комнату. У него была кровать, маленький деревянный столик и три стула. Сидя на крыльце, он видел легкую рябь на поверхности пруда, мерцающую на солнце. Торо называл пруд «глазом земли», который, замерзая зимой, «смыкает свои веки»{1560}. Береговая линия пруда составляла меньше пары миль. По крутому берегу росли высокие веймутовы сосны, зеленеющие длинными пучками игл, орехи и дубы – как «хилые ресницы, опушившие его»{1561}. Весной лес покрывался ковром хрупких цветов, и в мае красовалась своими цветами в форме колокольчиков голубика{1562}. Наступление лета знаменовалось яркой желтизной золотарника, и сумах добавлял своего красного к осени. Зимой, когда снег заглушал звуки, Торо ходил по следам кроликов и птиц. Осенью он шуршал в лесу грудами опавшей листвы, создавая как можно больше шума и громко распевая песни{1563}. Он наблюдал, слушал и бродил. Он петлял по отлогой местности вокруг Уолденского пруда и стал исследователем, называя места, как если бы был первооткрывателем: холм Несчастье, аллея Дроздов, скала Синей Цапли и тому подобное{1564}.

Впоследствии на основе этих двух лет жизни в своей хижине Торо создаст один из шедевров американской литературы о природе – «Уолден, или Жизнь в лесу», изданный в 1854 г., через семь лет после возвращения автора в Конкорд. Книга давалась Торо с большим трудом и стала тем «Уолденом», который мы знаем, когда он открыл в «Космосе» Гумбольдта новый мир. Взгляд Гумбольдта на природу придал Торо уверенности в переплетении науки и поэзии. «Собранные поэтом факты сеются потом как крылатые семена правды», – написал Торо позднее{1565}. «Уолден» был ответом Торо на «Космос».

Торо родился в июле 1817 г. Его отец был купцом, делал карандаши и с трудом добывал хлеб насущный. Жили они в Конкорде, бойком городке с 2000 жителей в 15 милях к западу от Бостона. Торо рос робким мальчиком, предпочитавшим одиночество{1566}. Когда его одноклассники играли в шумные игры, он стоял в сторонке, потупив взор в землю, – вечно высматривая какой-нибудь листок или насекомое{1567}. Он не пользовался популярностью среди сверстников из-за своей нелюдимости, и они звали его «большой грамотей с большим носом». Карабкаясь на деревья по-беличьи, он чувствовал себя под открытым небом как дома{1568}.

В 16 лет Торо поступил в Гарвардский университет, находившийся в 10 милях юго-восточнее Конкорда{1569}. Там он изучал греческий, латынь и современные языки, включая немецкий, а также математику, историю и философию. Он не вылезал из библиотеки и отдавал предпочтение рассказам путешественников, грезя о дальних странах.

После выпуска в 1837 г. Торо вернулся в Конкорд, где некоторое время работал учителем и помогал отцу на карандашной фабрике. Там же, в Конкорде, Торо познакомился с прозаиком и поэтом Ральфом Уолдо Эмерсоном, переехавшим туда тремя годами раньше. Эмерсон был старше Торо на 14 лет и поощрял его писать, пускал его в свою богатую библиотеку[40]{1570}. Именно на участке Эмерсона на Уолденском пруду Торо построил свою маленькую хижину. В то время он оплакивал своего единственного брата Джона, умершего у него на руках от столбняка. Торо так подкосила безвременная смерть Джона, что от переживаний у него даже развились схожие симптомы той болезни: сжатие челюстей и мышечные судороги{1571}. Он чувствовал себя «увядшим листом»{1572} – жалким, никчемным и таким опустошенным, что друг посоветовал: «Построй себе хижину и там ешь себя поедом. Я не вижу другого выбора, ты безнадежен»{1573}.