Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева

милицейские тир и спортзал никому лишнему не надо.

Эркин пил маленькими глотками приятно солоноватую пузырящуюся воду. Ни усталым, ни пьяным он себя не чувствовал. Допив воду, поставил свой стакан на место опять вверх дном, чтоб никто ему ничего туда не плеснул, и пошёл к пляшущим. Как бы Андрей не зарвался, а то выдаст ещё при учителях как тогда в коридоре…

Думал просто постоять посмотреть, а не вытерпел, вошёл в круг. Вон как малец выкаблучивается, а он чем хуже? И учителя все тоже…

Громовой Камень с улыбкой смотрел на пляшущих. Эх, кабы не нога… Голова как-то последнее время не мучает и даже не беспокоит, ни головокружений, ни обмороков, а вот нога… ну, до чего ж старший Мороз ловок. Эркин, да, настоящий. Самое красивое, самое гордое племя. Не бежали, не покорились, все полегли на родной земле. Только в легенде и остались. И этот мальчишка, да, Савельцев, Артём Савельцев, и тоже ведь метис, или на четверть, но нашей он крови, жалко, что на занятия не ходит, но до чего ж хорош…

Не выдержал, вошёл в круг и Тим. Да и чего отказываться, когда все. Ну, и будь как все. Не ломай компанию – не привлекай внимания. И усмехнулся получившейся рифме.

Полина Степановна, обмахиваясь платком, вышла из круга.

– Никак переплясали тебя, Поля? – улыбнулся ей Аристарх Владимирович.

– Да и ты на кругу не сильнее всех, – ответила она задиристым «девчоночьим» голосом и, рассмеявшись, кивнула подбежавшей к ним Джинни. – Иди пляши, девонька, теперь твоё время.

Джинни вернулась к пляшущим, но в круг входить не стала. Посмотрев немного, она незаметно отошла и углубилась в лес.

Здесь было сразу и прохладно от густой тени, и душно от запахов. Настоящий русский лес, о котором она столько читала ещё в колледже. Джинни шла, рассеянно трогая, гладя стволы, а за её спиной глухо шумело, всё более удаляясь и затихая, веселье. Поваленные ветром стволы с осыпающейся трухлявой корой, внезапно возникающие перед лицом толстые и одновременно гибкие ветви в густой плотной листве. Она отводила их, с удовольствием слушая свист, с которым рассекала воздух возвращавшаяся на своё место ветка, перелезала через стволы, совершенно не думая, куда и зачем идёт. Ей ещё никогда не было так весело и так хорошо. И выпила она совсем немного, гораздо меньше, чем на той вечеринке в колледже, когда она была действительно пьяной. Лес всё гуще, человеческих голосов уже не слышно, а ей весело и не страшно. Да, она в любой момент повернётся и пойдёт обратно, а зверей диких тут нет, а если и есть, то днём они не опасны.

Впереди громоздился целый заслон из упавших деревьев. Джинни попробовала его обойти и… и оказалась в сырой и тёмной яме, даже не успев понять, как это получилось. И сильно ударившись головой о корень вывороченного дерева. И испугаться она не успела, потеряв сознание…

Отдуваясь, Андрей вышел из круга, шлёпнув по плечу Артёма.

– Здоровско пляшешь, малец.

– Ага, – выдохнул Артём.

Что Эркин – и чего до сих пор имя не поменял, за индейство своё цепляется? – называет этого беляка своим братом, Артём знал и потому не опасался.

– Андрюха, выпьем, – окликнул Трофимов.

– Не всё сразу, – улыбнулся Андрей.

Поискал взглядом Эркина – пляшет ещё. Ну, и пусть. А пить сейчас – это сердце сорвать. Огурец, что ли, схрумкать? Ага, а вон и помидоры лежат, скучают. Он взял огурец и помидор и, понемногу откусывая то от одного, то от другого, вернулся к пляшущим.

Но гармонисту тоже захотелось отдохнуть, да и плясуны, наконец, уморились.

Эркин вытер рукавом лоб, отобрал у Андрея остаток огурца и засунул себе рот.

– Смотри, лопнешь.

– До чего братик у меня заботливый! – восхитился Андрей, торопливо доедая помидор.

Кто пошёл ещё поесть, кто спустился к воде умыться…

– Ну, чего там? С самоварами?

– Пыхтят.

– Заваривать?

– Успеешь. Выпивка ещё есть?

– Н-ну!

– Не все, как ты, без оглядки хлещут.

– Запас иметь – великое дело.

– Это да. Без тылового обеспечения никакой фронт не держится.

– Знаток!

Возвращались уходившие в лес, подсаживались к скатертям. Веселье стало ровным и спокойным.

Проходя по краю поляны, Громовой Камень заметил наброшенную на куст курточку из синей плотной ткани, отстроченную по всем швам белыми нитками. Кажется… да, Джинни была в ней, да, точно, её. Спрятать и разыграть? А сама-то она где? Он огляделся, но не увидел её у скатертей. Наверное, тоже пошла в лес… прогуляться. Вот и отлично. Он снял курточку с ветки и аккуратно запихнул под куст. Вот так. Сразу не заметно, так что… Прятать девчоночью одежду, особенно на купанье – любимое развлечение стойбищных мальчишек. Конечно, это ребячество, детская глупость, но… но почему бы и не созорничать? В такой-то день!

Громовой Камень ещё раз огляделся, проверяя, не заметил ли кто его хулиганства, и захромал к скатертям. Самое время перекусить.

Очнувшись, Джинни никак сначала не могла понять: где она и как здесь оказалась. Болела голова. И нога. И вокруг сумрачно и сыро. И очень противно пахнет гнилью. Джинни зашарила руками по склизким не осыпающимся, а оползающим стенкам, попыталась встать, но ногу прострелила острая боль, и голова сразу закружилась. Ойкнув, она села обратно, прямо в густую грязь. Надо посидеть, успокоиться и… и что-то придумать.

Пили уже без общих тостов, вразнобой, маленькими компаниями, а то и сами по себе.

– Гриша, коньяку выпьешь?

Громовой Камень с улыбкой покачал головой.

– Спасибо, Мирон Трофимович, но я уж водки, – и пояснил: – Я с ней с фронта знаком, её пить умею.

Понимающие кивки и улыбки.

– Тёмка, тебе налить?

– Хватит мальца спаивать.

– За собой смотри.

– Да ладно вам.

Выпив и зажевав водку парой загорышей и горбушкой с салом, Громовой Камень снова огляделся. Где же Джинни? За чем бы она в лес ни уходила, пора бы уже вернуться. Остальные учительницы… все здесь. Странно.

– Ищешь кого, кутойс?

Громовой Камень поглядел на присевшего рядом на корточки Эркина и кивнул.

– Ты… Джинни давно видел?

– Ну, когда мы тянулись, она со всеми была, – Эркин сосредоточенно хмурился. – А потом… потом, вроде бы, в лес пошла. А что? Думаешь, что-то случилось?

Помедлив, Громовой Камень кивнул.

– Леса она совсем не знает, – сказал он по-русски и продолжил как про себя на шауни: – Чужая она лесу, не примет он её.

Громовой Камень решительно оттолкнулся рукой от земли и встал.

– Пошли, посмотрим, – опять по-русски. И совсем тихо: – Не шуми пока.

– Понял, кутойс.

Они отошли от