Снежная королева - Джоан Виндж

Она подняла голову.

– А меры? Боги, ведь меры… были в полной безопасности в поместье Нгенета, пока туда не явилась я!

– Раз уж на охоту вышли Звездный Бык и его Гончие, твоей вины здесь быть не может, а они действовали по приказу Снежной королевы. Надо сказать, тебе еще здорово повезло; ты как раз трижды благословенна, а вовсе не проклята, раз после Королевской Охоты осталась… всего лишь с царапиной на шее. Да после встречи со Звездным Быком… – Гундалину снова закашлялся, схватившись за горло.

– Со Звездным Быком? – Она медленно встала, собралась с духом и спросила:

– А это был он… такой человек в черном? И кто же он такой? – Ей очень хотелось спросить, как его имя, но этого она не спросила.

Гундалину изумленно поднял брови:

– Неужели ты никогда не слышала о Звездном Быке? Это некоронованный супруг Снежной королевы, ее главный Охотник, ее слуга, ее советник в тех случаях, когда она имеет дело с инопланетянами… ее любовник, наконец…

– Он спас мне жизнь. – Мун потрогала корочку на заживающей ране и все-таки спросила:

– А как его имя, Гундалину?

– Этого не знает никто. Его личность держится в строгой тайне.

Он любил тебя когда-то, но теперь он любит ее. В ушах Мун вновь зазвучали эти слова.

– Теперь я понимаю. Я все поняла… Да, значит, это правда… – Она отвернулась, зажмурилась, но изумрудные глаза под маской палача неотступно стояли перед ней, преследовали ее…

– Что – правда?

– Мой двоюродный брат Спаркс и есть Звездный Бык, – прошептала она.

Гундалину остался спокоен.

– Это невозможно. Звездный Бык обязательно должен быть инопланетянином.

– Спаркс – тоже инопланетянин. Вернее, его отец был инопланетянином, а Спаркс всегда хотел быть похожим на отца, на жителей Зимы… И он стал похож на них… – Чудовище. Как он мог так со мной поступить?

– Ты делаешь слишком поспешные выводы, и только потому, что Звездный Бык побоялся… убить сивиллу…

– Он знал, что я сивилла, еще до того, как увидел мой трилистник! – Она боролась со все возрастающей непереносимой уверенностью. – Он узнал меня! Я уверена в этом. И на нем была та его медаль… – И он убивал меров. Она прижала стиснутый кулак к губам, прикусила его. – Как он мог? Как он мог измениться так сильно!

Гундалину снова лег и молчал, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Карбункул подчас такое с людьми делает… – проговорил он наконец. – Но если это правда, то в нем, по крайней мере, осталось достаточно человеческого, чтобы пощадить тебя. А теперь постарайся забыть о нем; забыть… ну хотя бы об одной своей проблеме! – Он вздохнул, уставившись куда-то в темный угол.

– Нет. – Мун вскочила и, прихрамывая, закружила возле его лежанки. – Сейчас я больше, чем прежде, мечтаю поскорее попасть в Карбункул. Для всех его поступков непременно есть весьма серьезная причина; если он успел так быстро перемениться, то найдется способ заставить его перемениться в обратную сторону… – Я должна снова завоевать его. Я не проиграю… нет, только не теперь, после такого долгого пути! – Я люблю его, Гундалину. Не имеет значения, что он сделал, насколько он изменился – я просто не могу перестать любить его. – И не могу перестать нуждаться в нем, не могу перестать желать вернуть его… Он мой, он всегда был моим! Я его никому не отдам – в чем бы Снежная королева ни заставила его участвовать!.. Она была потрясена открывшейся ей истиной и собственным бессилием. – Мы поклялись друг другу в вечной преданности; и даже если он скажет, что это ему больше не нужно, я все равно не поверю! – Она стиснула руки.

– Понятно. – Гундалину неуверенно улыбнулся, – А я-то всегда считал, что у вас, аборигенов, жизнь скучная, примитивная… – Он был искренне удивлен, восхищен услышанным и теперь явно гораздо больше расположен к Мун. – У нас на Харему любовь, по крайней мере, всегда знает свое место и не разрывает людям сердца.

– Но это значит, что у вас никто по-настоящему не влюбляется! – с неприязнью сказала Мун. Она нагнулась над стопкой разноцветной одежды, оставленной Бладуэд, и рассеянно вытащила что-то. Это оказалась длинная теплая туника из синей шерсти, отделанная красноватыми косами.

– Если ты имеешь в виду всепоглощающую, притупляющую разум, подобную удару молнии страсть – то ты права. Хотя я когда-то читал о такой любви… – Голос Гундалину смягчился. – Но самому никогда видеть не приходилось. Я не думаю, что она действительно существует.

– Просто жителям Харему этого знать не дано. – Мун сняла парку, расстегнула молнию на своем костюме для подводного плавания и вылезла из него, потирая ушибы на плечах и локтях и распрямляя спину. Ей было все равно, что он видит ее полуобнаженной, хотя и старается отвернуться; она даже испытывала злорадное удовольствие от того, что смущает его. Она надела мягкую теплую тунику прямо поверх тонкого белья, которое было под костюмом; потом натянула шерстяные рейтузы и надела меховые сапоги. На бедрах застегнула широкий ярко расписанный кожаный ремень. Потрогала вязаную из шерсти косу, что украшала ее тунику спереди от горла до подола, – в ней переливались все краски заката, и на темно-синем фоне это выглядело очень красиво. – Как здорово… – Она и сама удивилась своей заинтересованности этим нарядом, которая помогла ей победить мрачные мысли, и вдруг поняла, что и вязаная коса, и сама туника очень старые.

– Да, очень красиво. – Выражение лица у Гундалину было странным. Она, впрочем, заметила тщательно скрываемое им замешательство и почувствовала легкий укол стыда из-за того, что поставила его в неловкое положение.

– Гундалину…

– Зови меня лучше БиЗед. – Он неуверенно пожал плечами, словно расставаясь с собственной самоуверенностью. – Здесь мы должны звать друг друга по имени. – Он показал на клетки. Она кивнула.

– Хорошо, БиЗед. Нам нужно найти… – Она примолкла, услышав в коридоре чьи-то шаги. Загремел засов, ворота распахнулись, и вошла Бладуэд, за которой тащился розовощекий малыш. Она несла какую-то большую коробку, держа ее обеими руками, так что ворота прикрыла ногой. Звери напряженно, настороженно шуршали, глядя на нее из своих клеток. Малыш вдруг уселся прямо на пол перед одной из них. Бладуэд не обратила на него ни малейшего внимания и двинулась дальше, к противоположному концу пещеры.

Мун посмотрела на Гундалину: глаза его стали совершенно безжизненными, а на лице было написано откровенное отвращение. Зато сама Бладуэд прямо-таки просияла, бухнув ящик прямо перед ним и глядя на Гундалину с видом инквизитора.

– Ой, прямо не верится! Да ведь он совсем здоров! Посмотрите-ка… – Она дернула его за рукав. – Я ведь настоящую сивиллу раздобыла, чтобы тебя от смерти спасти, легавенький! – Гундалину вырвал руку и сел. – Теперь ты сможешь дочитать мне свою книжку до конца.

– Оставь меня в покое. – Он перекинул нога через край лежанки, заложил руки за голову и тут же сердито закашлялся.