Redrum 2016 - Александр Александрович Матюхин

не вызывала никаких подозрений, а потому тело было благополучно зарыто между мэрией и торговым центром. Да мало ли, что закапывает работяга, правильно? Ему сказали — он и закопал, а что именно находится в свертке — кто ж его знает?

Не вызвав никаких подозрений, сел в свою старенькую раздолбанную «шестерку» и покатил в сторону промышленной зоны. Сперва голова, а руки можно закопать где-нибудь или просто выбросить на мусорке на съеденье грызунам и стаям бродячих собак. По обе стороны от дороги на километры тянулись склады, огороженные территории, стихийные свалки… и душные июльские вечерние часы. Как раз то, что нужно.

Ничего не опасаясь, я вышел из машины, открыл багажник, достал пакет для мусора. Голова как голова, ничего примечательного: нос с горбинкой, борода, измазанные кровью, сбившиеся в сосульки волосы, вывалившийся язык, вонища. Как там говорят? Глаза — зеркало души? Ну что ж, посмотрим.

Я бережно вынул из футляра скальпель…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Я занимаюсь тем, что охочусь на всякую погань. На те отбросы человечества, бороться с которыми у полиции нет ни сил, ни желания, а порой бывает так, что эта рыбка полиции просто не по зубам. Работаю в паре. С семнадцати лет. Сейчас мне двадцать три. Я исполнитель. Тот, кто меня направляет, никогда не ошибается. Кто он такой, я не имею ни малейшего представления. Как выглядит? Жутко. Черный балахон с капюшоном, за плечами — мешок. Не рюкзак, а именно мешок. Вроде как для картошки, только хранит он там кое-что другое.

Если бы не он, я, пожалуй, никогда не стал бы охотником. Так и терпел бы постоянные приставания и липкие руки отчима, боясь лишний раз вздохнуть в его присутствии. Так и остался бы затравленным бедолагой. Пока не слетел с катушек или не повесился бы. И первый, и второй вариант, наверное, идеально устроил бы всех, поскольку я для всех был обузой.

Так получилось, что однажды, после очередной серии домогательств, я сходил на кухню, взял нож и нарисовал отчиму вторую улыбку — чуть ниже первой.

Обычная смерть для него показалась мне слишком простой, поэтому, чтобы выразить всю скопившуюся за годы ненависть, я выколол ему глаза.

Тогда-то я и встретился со своим напарником в первый раз. Он просто выступил из тени в дальнем углу комнаты. Стало не просто страшно — я окаменел от ужаса, от того, что кто-то видел, как я расправился с отчимом!.. А человек просто стоял и ждал. Правда, когда спустя мгновение он вышел из тени полностью, и луна очертила профиль, я понял, что ошибся. Человека это существо напоминало только в общих чертах.

Ярко-желтые кошачьи глаза на кукольно-детском личике без бровей завораживали. Безгубый рот постоянно то кривился в ухмылках, то широко раскрывался. В его недрах едва виднелся обрубок языка. Вороний клюв над верхней губой казался чужеродным, приклеенным к пластмассовому лицу каким-нибудь ребенком с больной фантазией.

Клювастый вытянул руку. Молча. Я всё понял без слов. И так же молча вложил глаза отчима в раскрытую ладонь. Незнакомец снял с плеча мешок и ссыпал туда глаза.

— Зачем? — только и смог выдавить из себя я. Бежать не хотелось. Было стойкое ощущение, что, если он захочет — никуда я не убегу. Тщетность и никчемность существования навалились многотонным грузом. Я ничтожество, чего уж там приукрашивать.

— Я кормлю ими своих детей, — проскрипел голос в моей голове. Именно внутри, поскольку клюв оставался закрытым, а рот выполнял лишь декоративную функцию.

То есть эта тварь не одна, и у нее есть как минимум жена и ребенок. Меня разобрал смех, и я принялся истерически хохотать, представляя клювастого в роли заботливого папаши.

Пощечина привела в чувство. Рука была горячей, на щеке точно остался отпечаток от чешуек.

— Таких, как твой отчим — тысячи. Ты ведь понимаешь? — голос змеился трещинами безумия внутри моей черепной коробки. — Ты будешь избавлять мир от таких, как он. Я помогу. Пока слушаешься меня — живешь и никого, кроме меня, не боишься. Откажешься — твои глаза попадают на ужин моим детишкам.

Что я мог ответить?

— Кто ты? — с этого надо было начинать. А теперь, по большому счету, какая разница?

— На востоке меня называют просто джинном. Безлико. Один из десятков тысяч… На Западе отношение ко мне совсем другое, — чудовище сухо засмеялось. — Я могу быть как доброй феей, укладывающей спать маленьких детей, так и безжалостным убийцей, выедающим глаза у тех, кто мне не понравился. Я — Песочный Человек.

Тогда я понятия не имел, кто это. Но понял, что повезло мне — лучше не придумаешь…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Сам я превратился в охотника. Точно следовал инструкциям Песочного Человека. Выслеживал, убивал, извлекал глаза, подносил ему, уходил от преследования.

Ни разу не усомнился в том, что говорил клювастый. Страха за собственную жизнь не испытывал ни малейшего — смысл, если я был уверен, что всегда, в любой ситуации меня вытащат?

Да, я был всего лишь инструментом, но меня это вполне устраивало. Я очищал землю от скверны. Мне льстило ощущать себя палачом, карающей дланью Господа или чем-то вроде этого. Правда, вспоминая того, кто направлял меня, на ум приходил не Господь, а кое-кто другой. Эти мысли я гнал. Колесил по нашей Великой и Необъятной. Как по крупным городам, так и по деревушкам. Больше, чем на пару недель, ни в одном городе не задерживался. Деньги брал из карманов убитых. Жертвами были маньяки, насильники, наркоторговцы и прочее отребье. Никто не отпирался, не просил о пощаде, не сопротивлялся — я никому не давал шансов. Действовал неожиданно, разнообразно, грязно и предельно жестоко. Единственное, что оставалось сравнительно неизменным — процесс избавления от тела.

Полиция наверняка вела меня с самого первого убийства. Благодаря Песочному Человеку близко ко мне они не подбирались. Инструкции всегда были подробными и могли зазвучать в голове в любой момент. Если бы меня поймали, и я поведал бы всю правду, меня сразу же определили бы в невменяемые. Пожалуй, я и сам себя посчитал бы сумасшедшим. Но ведь всё, что говорило чудовище, оказывалось правдой, а инструкции работали. То есть — я не проверял: были ли убитые мной насильниками и убийцами, но вся остальная информация, которую давал мне монстр, была верной на все сто процентов. А самым главным аргументом оставалось то, что я безнаказанно уходил от любой