Быть Джоном Ленноном - Рэй Коннолли

публике. «Спасибо всем большое, надеюсь, мы прошли прослушивание», — сказал Джон, когда приехала полиция и сессия завершилась. Это была самая прекрасная завершающая реплика, на какую только можно было надеяться. Они действительно прошли прослушивание. Да, он всегда находил что сказать.

Что касается их альбома, то ни битлы, ни Джордж Мартин не хотели возиться с музыкой бог знает сколько, и все пленки отдали ассистенту EMI Глину Джонсу, чтобы посмотреть, сможет ли он свести это в достойную пластинку. Спешить было некуда. Монтаж фильма, который должен выйти вместе с пластинкой, займет целый год, и кто знал, где они к этому времени окажутся?

49. «Это Йоко меня изменила. Заставила стать авангардным и сорвать все покровы, когда я хотел просто быть как Том Джонс»

Джону нравились журналисты, и они его тоже любили, ведь больше всего он обожал поговорить. В 1969 году между звездой и интервьюером еще не стояли баррикады из пресс-агентов, и, когда слава и успех во многом зависели от появления в газетах и журналах, мировые знаменитости с радостью шли на контакт. Джон всегда был более чем открытым и приятным собеседником для тех работников пера, которым доверял. Его фразы словно сами собой звучали как готовые газетные заголовки, и он, возможно, не всегда беспокоился о строгой точности, но его цветастые версии событий были как будто созданы для цитирования.

Именно в таком настроении он давал в Твикенхемской киностудии интервью Рэю Коулману, редактору журнала Melody Maker, которого знал с тех пор, как Beatles приехали в Лондон в 1963 году. Все началось как обычная беседа о съемках, но, когда его спросили, будто бы вскользь, доволен ли он тем, как все складывается в Apple, он просто не мог сдержаться. Он признал, что четверке музыкантов без менеджерского опыта нелегко управлять многомиллионной компанией и всеми ее ответвлениями, и финансовые проблемы были не за горами.

Джон сказал, что у битлов не было и половины тех денег, обладание которыми им приписывала молва. Для управления Apple требовался разум дельца. «То изначально был воздушный замок, — признался он. — Мы все делали неправильно… Нужна новая метла, и многим придется уйти… Если так продолжится, мы все разоримся за полгода».

По большей части это было правдой. Beatles были богаты, но деньги Apple ежедневно расточались на аттракционы небывалой щедрости и дорогие проекты, никогда не приносившие плодов. По сути, в Apple отсутствовала мощная управленческая структура, способная объяснить, как, например, новенький «мерседес» мог просто взять и исчезнуть, — да, слухи об этом ходили на Сэвил-роу в 1969 году.

С другой стороны, одно направление Apple, в котором Beatles по-настоящему разбирались, а именно — звукозаписывающая компания, оказалось чрезвычайно успешным. Хотя все пленки, присланные питавшими надежды поклонниками, отправились на свалку, но тем временем Мэри Хопкин, протеже Пола, исполнила суперхит «Those Were The Days», администратор Мэл Эванс привел группу Badfinger, а Питер Эшер заключил контракт с Джеймсом Тейлором на его первый альбом. Еще вышли пластинки группы Modern Jazz Quartet и драматическая кантата Джона Тавенера «The Whale» — предложение, исходившее, кто бы мог подумать, от Ринго. Вероятно, все, что требовалось Apple, — это снизить ожидания, сосредоточиться на музыке и нанять благоразумного и рассудительного управленца, с которым могла бы договориться четверка совладельцев компании. Но с управленцами вышла неувязка. У битлов было несколько вариантов, но все потенциальные кандидаты, к которым они обращались, уже имели хорошую работу.

И тут в Нью-Йорке человек по имени Аллен Клейн прочитал интервью Джона журналу Melody Maker, истолковал его как крик о помощи, которого давно ждал, и без промедления вылетел в Лондон.

Клейн уже был менеджером группы The Rolling Stones. Среди тех, с кем он работал, были Бобби Дарин, Сэм Кук, Конни Фрэнсис и The Dave Clark Five. Он был умным юристом и превосходным бухгалтером, и сказать, что он знаком со сферой звукозаписи, — значило бы преуменьшить его заслуги. Но в то же время нельзя утверждать, будто его повсеместно любили или хотя бы ему доверяли. Прежде он безуспешно пытался вырвать Beatles из хватки Брайана Эпстайна, а теперь, через Мика Джаггера, устроил встречу в лондонской гостинице Dorchester с Джоном… ну и конечно же с Йоко.

Джону он понравился с первого взгляда, и Леннон уверил себя, что у них есть нечто общее. Клейн, маленький, коренастый, пробивался наверх тяжелой дорогой. Он родился в Нью-Джерси. Когда ему было четыре, его мама умерла от рака — и Клейна отправили в детский дом. Окончив среднюю школу, он добровольно записался в армию США, позже воспользовался «биллем о джи-ай»[119] и отправился в университет, где изучал бухучет. Цифрами он владел мастерски и произвел впечатление на Джона, постоянно набрасывая расчеты в блокноте, лежавшем под рукой, — так он доказывал свои утверждения. Но особенно Джона поразило то, что Клейн прекрасно знал его песни.

«Он не только знал мои работы и мои стихи. Он понимал их, — сразу же стал рассказывать всем Джон. — Он знал о нас абсолютно всё, каждую чертову мелочь… Он дьявольски проницателен, и парень, который знал меня так хорошо, даже со мной не встречаясь, — вот такой человек и должен за мной присматривать».

Леннон снова поддался порыву души. Он видел в Клейне свой собственный романтизированный образ — мальчик из простой семьи, оставшийся без матери, своими усилиями поднявшийся наверх и бросивший вызов снобам из правящей верхушки. В случае Клейна вызов состоял в том, что он ставил под сомнение бухгалтерские приемы американских звукозаписывающих компаний и разрабатывал независимые схемы, способные устроить революцию в этой сфере. В Нью-Йорке у него была репутация бойца, который и правда умеет делать деньги для своих клиентов, но, возможно, слишком много берет для себя. Но это Джона не волновало. Он пообещал Клейну, что завтра же поговорит с остальными ребятами.

Он поговорил. Джордж и Ринго проявили интерес. Пол был возмущен. Он считал, что Beatles должны представлять Ли Истман, отец Линды, первоклассный музыкальный юрист, и его сын Джон Истман. Истманам не нравился Клейн, и это было взаимно. В социальном плане их разделяла пропасть.

Beatles разделились на два лагеря: в одном — Пол и Истманы; в другом — Джон, Джордж, Ринго и Клейн. И пока длилась эта битва за главенство, клин, вбитый Йоко между Ленноном и Маккартни с первых дней ее появления, входил все глубже. Обе стороны имели веские причины для неприязни. Пол не доверял Клейну и считал, что его условие о пятой части дохода Beatles теперь, когда