Горбун лорда Кромвеля - К. Дж. Сэнсом

— Выходит, о ее существовании знали многие. А как насчет вашего друга, брата Джерома?

Он развел руками.

— Что вы имеете в виду? И вообще, никакой он мне не друг.

— Я видел, как вы помогали ему переворачивать страницы богослужебной книги.

— Для меня он такой же брат во Христе, как любой другой монах, — покачал головой брат Гай. — Кроме того, он несчастный калека. Неужели столь незначительная помощь немощному человеку, как переворачивание страницы богослужебной книги, для вас является достаточно веским основанием для обвинения? Честно говоря, ничего подобного я от вас не ожидал, господин Шардлейк.

— Я ищу убийцу, брат Гай, — резко бросил я. — Для меня каждый монах находится под подозрением. В том числе и вы. Итак, каждый из тех, кто присутствовал на собрании, имел возможность освежить свою память относительно существования темницы. Кроме того, не исключено, что каждый мог решить на нее взглянуть собственными глазами.

— Очевидно, так.

Я обвел взглядом сырую клетушку.

— Пошли отсюда, — сказал я. — У меня начинают ныть кости.

По коридору мы шли молча. Первым зашел в нашу комнату брат Гай, меж тем как я, остановившись у двери, наклонился, чтобы поднять свой носовой платок. При этом мой взор упал на какое-то пятно, слегка поблескивающее при свете свечи. Я поскреб ногтем по каменной плитке.

— Что это? — спросил Марк.

Я поднес палец ближе к лицу.

— Господи помилуй, так вот чем он занимался! — прошептал я. — Ну да, конечно же. Не иначе как библиотека.

— Что это значит?

— Позже. — Я тщательно вытер руку об одежду. — Пошли. Если я сейчас же не доберусь до огня, моим костям несдобровать.

Вернувшись в свою комнату, я отпустил брата Гая, а сам подошел к камину и стал греть руки у решетки.

— Господи, до чего же здесь холодно!

— Меня несколько поразило то, как брат Гай отзывался о главном правителе.

— Он выказал свое недовольство политикой короля. Хотя должен был бы возмутиться его главенством над церковью. Учитывая нынешнее положение дел, брат Гай всего лишь выразил всеобщее мнение То есть сказал вслух то, что здесь думает каждый. — Я вздохнул. — Да, по всей очевидности, я напал на верный след. Однако ведет он нас к кому-то другому.

— К кому же?

Я взглянул на Марка и, к своему удовольствию, отметил, что он начисто позабыл о своих прошлых обидах.

— Потом. Об этом позже. Пошли. Надо поспешить, пока не очистили пруд без нас. Хочу собственными глазами убедиться, не скрыл ли в нем преступник каких-нибудь еще улик.

Когда мы покидали комнату, голова у меня разрывалась от множества мыслей.

Мы в очередной раз направились через сад к пруду. Возле него толпилась небольшая группа вооруженных длинными шестами служек. Среди прочих я заметил приора Мортимуса, который, завидев нас, обернулся:

— По вашей просьбе, сэр, мы осушили пруд. Только нам скоро придется снова его наполнить. В противном случае сточная канава может разлиться и заболотить окружающую местность.

Я молча кивнул. В самом деле, ныне пруд являл собой глубокую пустую чашу, илистое дно которой было покрыто осколками льда.

— Шиллинг каждому, кто найдет здесь что-нибудь, — обратившись к служкам, произнес я.

Двое из них в нерешительности вышли вперед и, осторожно щупая шестами почву, стали спускаться на дно пруда. Тот, который находился поодаль от меня, вскоре что-то выудил из ила и подозвал меня к себе. Как выяснилось, это были две золотые чаши.

— Да, это именно те чаши, которые, как мы думали, прихватила с собой Орфан, — тихо сказал приор.

— Я очень рассчитывал на то, что мы найдем пропавшую реликвию, однако последующие десять минут поисков обманули мои ожидания, не принеся никаких результатов кроме старой сандалии. Когда двое служек выбрались на берег, тот, который нашел чаши, передал их мне. Заплатив ему шиллинг за находку, я обернулся к приору, который все это время не сводил с меня глаз.

— Это они, никаких сомнении, — вздохнул он. — Сэр прошу вас. Если вы найдете того типа, который убил бедную девушку, оставьте меня с ним ненадолго наедине.

С этими словами он резко развернулся и пошел прочь.

В некотором недоумении я перевел взгляд на Марка.

— Неужели его и впрямь так сильно тронула ее смерть? — изумился он.

— Воистину непостижимы глубины человеческих сердец. Ладно, надо идти в церковь.

Когда мы возвращались к монастырю, у меня ныла спина, и от усталости я едва волочил ноги. Не без зависти я глядел вслед Марку, который, несмотря на глубокий снег, передвигался ловко и быстро. Добравшись до внутреннего двора, я остановился, чтобы перевести дух.

— След из той комнаты снова ведет нас к брату Габриелю, — произнес я. — Так или иначе, но он что-то скрывает. Пойдем-ка его поищем. Для начала проверим, нет ли его в церкви. Только попрошу тебя об одном одолжении. Когда я буду с ним говорить, постой в стороне, так, чтобы тебе не было слышно, о чем мы беседуем. Только прошу тебя, не допытывайся у меня почему. Поверь мне, на это есть весьма веская причина.

— Как скажете, сэр.

Я ощущал, что ему была не по нутру нагнетаемая мною таинственность, тем не менее, она являлась неотъемлемой частью разработанного мною плана. Потрясенный тем, что я обнаружил в потайном коридоре, я испытывал невыразимое удовлетворение оттого, что мои прежние подозрения относительно брата Габриеля оказались далеко не беспочвенны. Воистину человеческое сердце преисполнено непознанных глубин.

День стоял по-прежнему пасмурным, и внутреннее убранство церкви, когда мы шли по нефу, выглядело на редкость мрачным. Из расположенных по бокам комнатам не было слышно монотонных голосов читающих молитвы монахов — очевидно, у них настал час отдыха. Вскоре я заметил брата Габриеля. Он наблюдал за работой служки, который начищал прикрепленную к стене большую металлическую пластину.

— Гляди, ярь-медянка вновь заблестела, — громким эхом пронесся по нефу зычный голос брата Габриеля. — Значит, состав брата Гая все-таки возымел действие.

— Брат Габриель, — обратился к нему я. — Сожалею, что мне все время приходится отсылать ваших работников. Но мне снова нужно с вами поговорить с глазу на глаз.

Глубоко вздохнув, он попросил служку удалиться. Я прочел надпись на латинском, которая была вырезана на пластине над изображением лежащей в гробу фигуры монаха.

— Насколько я понимаю, в этой стене был похоронен первый монах?

— Да. Причем эта гравировка имеет исключительную ценность. — Он бросил мимолетный взгляд на Марка, который, по моей просьбе, стоял вдали от нас, потом вновь обернулся ко мне. — К сожалению, она сделана из медного сплава. Но брат Гай придумал хороший состав, чтобы его почистить, — проговорил он с излишней поспешностью.