Оранжевый портрет с крапинками - Владислав Крапивин

Максим и Владик растерянно переглянулись.

— Нет ничего проще! — живо объяснил старик. — Вход в катакомбы на краю города. В конце улицы Трех Капитанов. Там большая вывеска. В киоске у входа продаются схемы подземелий. Не бойтесь заблудиться, внутри указатели: «К сокровищам Флинта», «К сундуку Генри Моргана». И так далее... Правда, сокровища давно вырыты, но для самых старательных разведчиков дирекция кладет в ямы призы: жевательную резинку и разноцветные значки...

Мальчики снова переглянулись — на этот раз очень разочарованно. Стекольный мастер назидательно поднял палец:

— Дети мои! Главное ваше сокровище — ваши юные годы и умение радоваться жизни. И быть крепкими друзьями. Вот его-то не теряйте ни в коем случае... А если снова побьете очки — добро пожаловать...

— Спасибо. До свиданья, — пробормотали озадаченные искатели клада и оказались на улице.

Владик скреб снятыми очками затылок.

— Все, значит, зря...

— Вовсе не значит, — возразил Максим. — Очень часто сокровища прячут как раз в самых открытых местах. Там, где никому не придет в голову искать их всерьез...

— Да, но где искать-то? Если там все исхожено...

— Ты забыл про примету? Латинская «Эр» с кружком в зеркале! — и Максим очень похоже на Стекольного мастера поднял палец... Потом глаза его досадливо округлились. — Тьфу ты! И здесь!..

Владик глянул туда же, куда смотрел Максим.

На фасаде дома, через дорогу от аптеки темнела размашистая надпись: «Здесь был Вася».

Дядюшка Юферс с головой погрузился в записи мадам Элеоноры.

— Элеонорушка... ты чудо... Здесь такие сокровища... Еще на целую книгу...

— Дорогой Ю, это тебе мой подарок. На память о замечательных годах в «Долбленой тыкве». Ах, какая была таверна! Какая жизнь!..

— Она мне снится по ночам. Иногда приходят наивные мечты: вот найти бы сокровище и выкупить «Тыкву» обратно...

— А... это самое... Да! — спохватился Гоша. — Мадам Элеонора... это... вы, может быть, знаете про здешние Триахтырские катакомбы.

— Батюшки! Да кто про них не знает! Любой мальчишка...

— А тогда... это... дорогой Юферс, мы ведь можем... это самое... доверять мадам Элеоноре полностью, не так ли?

— О чем речь! Мы знаем друг друга полвека!

— Тогда я... это... мадам Элеонора, можно вам поведать... это самое... наш секрет? — Он поманил хозяйку таверны в уголок, потянул за руку, заставил присесть и начал рассказывать ей на ухо свою тайну. При этом горячо жестикулировал толстыми пальцами и время от времени оглядывался, как заговорщик в пиратском фильме. Элеонора тихо ахала, закатывала глаза и понимающе кивала. Дядюшка сперва поглядывал на собеседников, но скоро записи Элеоноры снова захватили его полностью. Он вдохновенно лохматил остатки волос и листал страницу за страницей.

— Потрясающе... — бормотал он. — Жемчужины морского фольклора...

Гоша в это время, переминаясь и покряхтывая, объяснял:

— Я... это самое... много мне и не надо... Купить бы маленькую старую шхуну, поставить у тихого причала да и жить понемногу...

— Да-да, я понимаю! Отдавая все силы поэтическому творчеству...

— Ну да... это... отдавая... О плаваниях речи нет, но хотя бы... это самое... чтобы море рядом...

— Ах, как это романтично... И не столь уж неправдоподобно. Конечно, Триахтырские катакомбы обшарены искателями кладов и туристами, но... там есть еще и малодоступные места... Девочкой я немало лазила там с друзья -ми-мальчишками и кое-что помню...

— Круглый грот... это...

— Да-да, есть и круглый грот! О нем почти никто не знает. И вдруг... Ах, как это было бы прелестно!

— А это... он далеко?

— Для кого как... Для знающего человека... Гм... Но при одном условии, Георгий Лангустович...

— Гоша. Мы ведь это... договорились...

— Да-да, разумеется... При одном условии, дорогой Гоша. По дороге вы почитаете мне свою поэму.

— Это самое... я...

— Вот и отлично!.. Драгоценнейший Юферс! Я понимаю, что тебя от моих тетрадок теперь не оттащишь за уши!

— А?.. Я... да...

— Вот-вот... Копайся в них, а мы с Гошей прогуляемся. Не теряй нас. Когда вернутся мальчики, моя помощница накормит вас обедом...

— Спасибо, Элеонорушка... Вот эта история про говорящего кота, который предсказывал кораблекрушения, восхитительна...

Рядом с таверной стоял автомобиль чрезвычайно старинного вида. Мадам Элеонора открыла дверцу, помогла Гоше забраться на сиденье. Уселась за руль. Лимузин выплюнул синий дым и, тарахтя, бодро покатил по улицам Синетополя...

Другая машина, блестящая иномарка, тоже готовилась отъехать от своего дома — от того, где жила Ника.

— Итак, я спрашиваю последний раз: ты едешь с нами? — обратилась к Нике ее мать.

— Хорошо, что последний. А то я устала отвечать: «Нет, я не еду с вами».

— Совершенно непонятно, почему ты нас так не терпишь.

— Потому что вам на меня наплевать. Взять меня с собой вам надо для соблюдения приличий. Чтобы знакомые не говорили: «Девочка совсем беспризорная»...

— А тебе очень хочется стать беспризорной!

— А что такого? В нашей стране беспризорников два миллиона. И не самые плохие люди...

— Я не понимаю, за что ты так не любишь родную мать? Ладно, ты не выносишь дядю Рудика... а я-то... Я всей душой... — Она слегка всхлипнула...

Дядя Рудик открыл дверцу, взял жену за руку.

— Дорогая, садись... Ника сама вправе решать, как ей поступить. Она не маленькая...

— Вот именно! И не смейте больше снимать со стены папину фотографию!

— Я это сделала, только чтобы вытереть пыль!

— И засунула в угол!

— Если остаешься, не смей уходить из дома!

Ника дернула плечами и пошла к двери.

Машина уехала. Ника через плечо смотрела ей вслед. Потом повернулась и рассеянно побрела прочь со двора. На бульваре она приласкала пробегавшую мимо собачонку, села на скамейку, оглянулась, увидела, что рядом никого нет, и легла головой на спинку скамьи. Плечи у нее вздрогнули...

— Чего теперь делать-то? — сумрачно сказал Владик.

— Все-таки надо побывать в этих катакомбах. Хотя бы для очистки совести... — рассудил Максим.

— Мастер сказал: в конце улицы Трех Капитанов. Вот как раз она...

— Ну так идем!

И они плечом к плечу решительно зашагали по ракушечному тротуару. Скоро тротуар вывел их на аллею среди старых тенистых деревьев.