Генерал Ермолов. Сражения и победы легендарного солдата империи - Михаил Погодин

Генерал барон Дибич осматривал войска авангарда на урочище Джалал-Оглу и нашел их в хорошем состоянии. Он видел на горе Казбек брошенные их обозы, ибо по причине распутицы дороги были непроходимы, по местам лежал еще снег, в долинах не было еще подножного корма. Господин начальник главного штаба по крайней мере в сем случае не мог винить мою медленность. Он объявил мне волю государя: если невозможно двинуть все войска, то чтобы часть оных была в движении и войска выступили. Если б я имел волю, они не были бы в сем состоянии при самом начале кампании.

28. Начальник главного штаба его императорского величества получил высочайшее повеление объявить мне, чтобы командование войсками и управление краем сдал я генерал-адъютанту Паскевичу, а сам отправился в Россию.

Таким образом заключилось служение мое в Грузии в продолжение более 10 лет.

Я не отставлен от службы, не уволен в отпуск, не сказано, чтобы состоял по армии.

Более месяца жил я в Тифлисе частным человеком и наконец оставил страну сию.

Со времен удаления моего от должности я не видался с генералом Паскевичем, который, отзываясь болезнью, принимал дела или чрез начальника корпусного штаба, или сношениями со мною письменно.

Новое начальство не имело ко мне и того внимания, чтобы дать мне конвой, в котором не отказывают никому из отъезжающих. В Тифлисе я его выпросил сам, а на военных постах по дороге давали мне его постовые начальники по привычке повиноваться мне.

3 мая. Проезжая Дигамское поле, видел я осадную артиллерию, идущую в Тифлис. Она по распоряжению моему, невзирая на затруднительную в зимнее время дорогу, перевезена чрез горы.

12. Укрепление на Урухе. Одним часом прежде нашего (Ермолова и Давыдова. – М. П.) проезда чеченская партия отогнала табун у Татарханова аула, где и сам Татархан, храбрейший из осетин и нам приверженный, к сожалению, убит.

Встретился действительный статский советник Обресков, который, по дипломатической части, должен быть употреблен при заключении с персиянами мира. Для безопасности в пути я отдал ему большую часть моего конвоя.

(Ермолов пробыл несколько дней в селении г. Реброва. – М. П.) Какая тишина после шумной жизни! Какое уединение после всегдашнего множества людей!

4 июня. Московская станица. Проезжая Ставрополь, я остановился на один час. Начальник Кавказской линии генерал-лейтенант Эммануэль посетил меня. Много говорил мне о свойствах горских народов, о готовности их покорствовать, о желании их мирной жизни! Кажется, хотел он дать мне разуметь, что в 10 лет моего командования я не умел составить об них надлежащего понятия и что он должен поправлять ошибки моих распоряжений. Надобно знать, что г. Эммануэль менее полугода на линии и еще не выезжал никуда из Ставрополя. Он говорил мне, что находит в одежде горцев большое сходство с венгерскою одеждой и даже в языке их заметил многие похожие слова. Я ожидаю от него весьма ученых открытий! Я просил покойного императора (Александра Павловича. – М. П.) об определении генерала Эммануэля начальником Кавказской линии, и не было на то его соизволения. Не знаю, с чьей стороны в сем случае большая ошибка. В продолжение получаса беседы я хорошо с ним познакомился.

8. Таганрог. Никогда не бывал я (здесь. – М. П.) прежде и поехал единственно для того, чтобы видеть место кончины императора Александра, вместе с которым похоронено и мое счастье.

15. Приехал в деревню отца моего, с. Лукьянчиково, близ Орла».

С кончиной императора Александра Ермолов действительно похоронил свое счастье, как выразился в конце дневника. Сколько в том было его вины, нельзя еще теперь решить окончательно. Показания современников разноречивы. Но вот в чем они все почти сходятся, хоть и безотчетно: Ермолов в описанных обстоятельствах перехитрил. И это кажется очень вероятным. Сколько мне случалось говорить со знакомыми Алексея Петровича, сколько удалось наблюсти самому, эта черта преобладала в его характере, при всех его достоинствах и гениальных способностях. Ясный, решительный, твердый на сцене, на поприще действий, за кулисами он делался, кажется, другим человеком. И в самых маловажных обстоятельствах, без всякой нужды, он не мог действовать прямо, всегда были у него как будто задние мысли, и искренности, простоты, или, как ныне говорят, непосредственности, задушевности от него никогда ждать было нельзя. Вот почему, может быть, люди характеров противоположных не могли с ним сойтись.

Положение его на Кавказе было необыкновенное, и все содействовало к увеличению затруднений. Внезапность кончины императора Александра, извещение о присяге великому князю Константину, отречение великого князя Константина и присяга новому государю Николаю Павловичу, происшествие 14 декабря, следовавшие одно за другим так быстро, не давали, так сказать, образумиться Ермолову. Может быть, он промедлил присягой несколько дней в ожидании подтвердительных известий, по закону благоразумия, даже в государственном смысле (известно, например, что он посылал нарочного к Воронцову узнать вернее о происшествиях. – М. П.), – а это промедление враги сильные могли истолковать в дурную сторону.

Для будущих соображений о числах и местах прилагаю два документа, полученные мною по благосклонности бывшего в то время астраханского губернатора Владимира Савича Смирнова.

I

«Господину исправляющему должность астраханского гражданского губернатора

Получив донесение вашего высокородия, от 10 декабря за № 6889, с нарочным чиновником присланное, относительно приведения к присяге на верноподданство Его Императорскому Величеству Государю Императору Константину Павловичу гражданских чиновников и жителей губернии Астраханской, кои таковую присягу выполнить долженствовали, я совершенно одобряю все учиненные вами по сему предмету распоряжения и отдаю полную справедливость деятельности, в этом важном случае вами оказанной.

Генерал Ермолов.

14 декабря 1826 г. Екатериноград».

II

«Господину исправляющему должность астраханского гражданского губернатора

Получив донесение вашего высокородия, от 27 декабря № 6114, об учиненном вами распоряжении касательно приведения к присяге на верноподданство Его Императорскому Величеству Государю Императору Николаю Павловичу и наследнику Его Величества Его Императорскому Высочеству Великому князю Александру Николаевичу гражданских чиновников и тех из жителей Астраханской губернии, кои таковую присягу выполнить долженствовали, я одобряю совершенно деятельность и поспешность в сем случае, вами оказанные.

Генерал Ермолов.

30 декабря 1825 г. Станица Червленная».

В.С. Смирнов оставил вскоре Астрахань и получил следующий отзыв от Ермолова как главного начальника.

«Милостивый государь, Владимир Савич! Я получил письмо ваше, в котором уведомляете меня о сдаче вами должности. По обязанности и особенным почитая удовольствием, скажу я, милостивый государь, что во все время управления вами губернией деятельность ваша и успешный по всем частям ход дел приобрели вам совершенное уважение. Лучше мнения моего общий отзыв, и он совершенно в пользу вашу!