Виршевая поэзия (первая половина XVII века) - Коллектив авторов

во огни негасимом горети.

Како же что реку и что возглаголю к прелюбезному твоему милосердию

И к своему злому и непокорному жестосердию?

Вем бо оныя и нестерпимыя муки

И самохотне предаюся в тех, мысленных врагов, руки,

И всегда в лепости и в презорстве, и в безстрашии пребываю,

И многих и бесчисленных своих грехов не воспоминаю.

От слабости же своея не могу удержатися

И к тебе, владыце, добрыми своими делы подвизатися.

Прелщает бо ми ся тленная слабость,

Тем забывает ми ся вечная оная радость.

И како не боюся онаго тамо великаго срама,

Понеже не соблюдох чисто душевнаго своего храма

И осужден буду пред тмы тмами аггел и человек?

Тогда ничто же ми поможет настоящий сей свет,

Его же со всеусердием ныне возлюбих

И душу свою злыми делы погубих.

Люто, воистинну люто и жестоко наше человеческое естество!

Твое же долготерпеливое неизреченное божество,

Не скоро бо мучит и томит согрешающих, —

Токмо до конца от злых дел согрешающих и непрестающих.

Веси бо, владыко, слабость нашу и небрежение.

Поели нам свое божественное поможение,

Да ны, грешных, на путь покаяния наставит

И от вечныя и нестерпимыя муки избавит.

Много убо паки и безмерно терпиши нам, согрешающим

И святыя твоя заповеди преступающим,

Не хощеши бо никому погибнути,

Но током — всякому от смерти к животу возникнути.

Мощен бо еси нам грехи наша отпустит

И своими многими щедротами заграждати.

Нас ради человек с самех сниде с небес,

И несть мощно изрещи твоих неизреченных чюдес.

В Деву чистую и непорочную воплотися

И неизреченно и несказанно из нея родися;

И потом от Окаянных шодей страсть и смерть претерпе

И нам, грешным, путь предуспе.

Мы же своим непокорством и презорством вся сия забываем

И тебе, благодетеля своего и бога, презираем,

И всегда ходим и творим по своему хотению,

А не по твоему к нам божественному велению.

Оком своим милосердым на всех нас презирает

И всех нас на покаяние призывает.

Мы же, грешнии, самохотне отвращаемся

И от тебе, Христа бога нашего, удаляемся;

Обаче надеемся на твоя премиогия щедроты, —

Ты бо избавил древняго Израиля от горкия египитския работы, —

Аще нас своею милостию пощадиш,

Такожде от работы вражия свободиш.

Премногому твоему милосердию кто не подивится?

И нашему жестосердию кто не сумнится?

Како к тебе, творцу своему и богу, не обратимся

И света сего прелестнаго со всеусердием держимся,

И всегда в лености и нерадении пребываем,

И преданныя нам от тебе святыя твоя заповеди преступаем?

Радуемся всегда сквернам, и нечистотам

И не помышляем к твоим нетленным красотам,

И паки всегда работаем и угождаем тлению,

И не мыслим к вечному у тебе селению.

Того ради ни тепл, ни горяч есмь сердечною верою,

Токмо студен и омрачен многогрешною моею мерою.

Аще тебе, Христу и богу моему, молюся

И паки святое твое имя призываю, а злыми своими делы далече от тебе зрюся,

А от злаго своего греха не отступаю,

Тем воистинну лож обретаю,

Аще всегда пред лицем твоим каюся.

Како же милости от тебе, владыки, творца своего, получу? —

Никогда бо за грехи своя лице свое слезами своими мочу.

Разве ты, владыко, за многих щедрот своих не погубит своего создания

И не лиши вечнаго упования,

И неизреченную свою милость нам покажет,

И яко елеом многогрешную мою душу помажеш,

И паки недоведомыми своими судбами спасает,

И прежде конца моего к покаянию приведет,

То обрящуся зде и тамо жив.

Глагол твой господень воистинну нелжив,

Глаголеши бо: не хощу смерти грешнику. И паки глагол твой: но да вси спасутся

И в разум истинный приведутся.

И не пришел бо еси праведных спасти,

Но ото рва тимения возвести,

Идеже свет пребывает немерцающий

И святых твоих аггел глас непрестающий,

И угождшим тебе — радость и веселие неизреченное,

И комуждо по достоянию место учиненне.

Почто своим безумием лишаемся таковыя благодати,

Идеже всем бесконечно пребывати?

Кто нашему безумию и неразумию не посмеется? —

Всяк бо от нас умом своим всуе мятется.

Свет еси воистинну и совет отчь <...>

Тобою надеемся в небесныя твоя обители вселитися.

Ты бо, человеколюбец бог, милостив ко всем,

Како же и что к твоему человеколюбию исповем?

Паче же помилова наш христианский род

И дарова своим милосердием небесный восход:

Аще волю твою святую учнем творити,

То можем нань бес пнения взыти.

А аще от своей слабости и не удержаваемся,

А от тебе, творца своего, не отчаеваемся.

Желаем к тебе, творцу своему и богу, прибегнути

И лютых сетей бесовских избегнути,

На твою бо помощь и заступление уповаем

И всегда святое твое имя призываем.

Тебе, владыко, вся возможно сотворити

И создание руки своея не погубити.

И веси, коими своими судбами спасти всякаго человека,

И да добре сподобится у тебе нескончаемаго твоего света.

Такожде и аз, окаянный, молю тя, царя и владыку:

Да сподобиши мя своим милосердием десных лику,

И такожде наслаждуся райскаго веселия,

И да избуду онаго вечнаго мучения.

Удиви на мне, грешном, неизреченную свою милость,

Да отрыгну от себе всякую душевредную гнилость

И учну творити твоя божественная повеления

И паки плакатися многих своих согрешений.

Ох, увы, неисповедим душевный исход!

Нужен убо есть воистинну небесный восход!

Ох, увы! Како и коими добрыми спасуся

И от вечных и нестерпимых мук свобождуся?

Аще не ты, владыко царю, спасеш

И в вечное и некончаемое пребывание совозведеш.

То лучше бых от отец своих не родихся,

Нежели родихся, небеснаго царства лишихся.

Пощади, пощади, владыко, свое создание!

Даждь ми слезы и сердечное стенание,

И многое от грехов моих воздыхание,

Да отрыгну от себе то