Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы - Чарльз Маккей

Чтобы как следует понять умонастроение европейцев[329] в то время, когда Петр Пустынник[330] проповедовал «священную войну», необходимо изучить многолетнюю предысторию этого подвижничества. Нам придется познакомиться с паломниками VIII, IX и X веков и узнать об их рассказах о пережитых опасностях и увиденных чудесах. Первые паломничества в Святую землю предприняли, по-видимому, обращенные в христианство евреи и те наделенные живым воображением ревнители христианства, которых снедало естественное желание посетить места, которые им хотелось повидать больше всего на свете. После них в Иерусалим потянулись как благочестивые, так и те, чей образ жизни был далек от христианских заповедей. Первые, как и их предшественники, хотели полюбоваться местами, освященными жизнью и страданиями Христа, а вторых вдохновляла быстро получившая широкое распространение точка зрения, согласно которой такого паломничества было достаточно, чтобы очиститься от всех, даже самых тяжких, грехов. Еще одной весьма многочисленной категорией пилигримов были праздношатающиеся субъекты, для которых посещение Палестины было чем-то вроде современной моды на поездки в Италию и Швейцарию. Кроме того, у них появлялась возможность потешить собственное тщеславие, рассказывая по возвращении о своих похождениях. Однако действительно набожных пилигримов было намного больше. С каждым годом их число росло, и наконец их стало так много, что их прозвали «Христовое воинство». Исполненные экстатического восторга, они не боялись опасностей и лишений долгого пути и делали остановки во всех местах, описанных евангелистами. Для них было сущим благословением попить чистой воды из Иордана или принять крещение в тех же водах, где Иоанн крестил Спасителя. С благоговением и наслаждением бродили они в окрестностях Храма[331], взбирались на священную Гору маслин[332] и на ужасную Голгофу, где Иисус истекал кровью во искупление грехов человеческих. Для этих паломников каждый предмет был драгоценным. Шел интенсивный поиск реликвий. Кувшины с водой из Иордана и корзины с землей с Лысой горы доставлялись домой и по баснословным ценам продавались церквам и монастырям. Более сомнительные реликвии – древо истинного креста[333], слезы Девы Марии, самоцветы с ее одежды, ногти с пальцев ног и волосы апостолов и даже палатки, которые помогал делать Павел, – выставлялись на продажу мошенниками в Палестине и доставлялись в Европу «ценою неимоверных лишений и забот». На все деревяшки, продававшиеся как остатки распятия, не хватило бы рощи из ста дубов, а слитых воедино «слез Девы Марии» достало бы на небольшой водоем.

На протяжении более чем двухсот лет паломникам не чинили в Палестине никаких препятствий. Просвещенный Гарун аль-Рашид и его ближайшие преемники поощряли паломничество, бывшее для Сирии одним из главных источников доходов, и обходились с путниками исключительно любезно. Халифы из династии Фатимидов, которые, будучи в других отношениях такими же терпимыми к паломникам, как их предшественники из рода Аббасидов, сильнее них нуждались в деньгах или были менее разборчивы в средствах их добывания, ввели для пилигримов плату за вход в Иерусалим, равнявшуюся одному византину[334]. Для тех из них, кто совершил утомительный переход через Европу, живя на подаяние, и прибыл к предмету всех своих чаяний без гроша в кармане, это было серьезной проблемой. Немедленно начались гневные протесты, но власти не отменили своего решения. Неплатежеспособные странники были вынуждены оставаться у ворот Священного города до тех пор, пока какой-нибудь богач, прибывший со свитой, не платил и за них. Роберт I Дьявол, герцог Нормандский и отец Вильгельма I Завоевателя, совершивший паломничество вместе со многими другими дворянами высочайшего ранга, по прибытии увидел у ворот множество пилигримов, с нетерпением ожидавших его приезда и внесения им причитавшейся с них входной платы. Он, как и все, к кому до и после него обращались с такой просьбой, выполнил ее.

Суммы, извлекаемые мусульманскими правителями Палестины из данного источника, стали воистину астрономическими в то время, когда число паломников резко возросло. В конце X и начале XI столетий умами христиан владела одна необычная идея. Они верили, что вот-вот наступит конец света, что апокалипсическое тысячелетие близится к концу и что Иисус Христос спустится в Иерусалим вершить над человечеством Страшный суд. Весь христианский мир был в смятении. Неустойчивых в вере, легковерных и грешных, составлявших в то время свыше 95 % населения, обуял панический ужас. Бросив свои дома, родных и занятия, они, убежденные в том, что тяготы паломничества уменьшат тяжесть их грехов, толпами устремлялись в Иерусалим дожидаться второго пришествия. Панику усиливали падающие звезды, землетрясения и неистовые ураганы, валившие целые леса. Все эти природные явления, особенно метеоры, расценивались как предвестия скорого светопреставления. Каждый проносившийся над горизонтом метеор наполнял людей тревогой, и всё новые и новые паломники шли в Иерусалим с посохом в руке и котомкой за спиной, моля в пути Всевышнего об отпущении грехов. Мужчины, женщины и даже дети устало плелись к Священному городу в ожидании дня, когда небеса разверзнутся и сын Божий снизойдет с небес. Это выдающееся заблуждение по мере распространения создавало пилигримам дополнительные трудности. На всех дорогах из Западной Европы в Константинополь стало так много попрошаек, что монахи, обычно не скупившиеся на милостыню, теперь экономили ресурсы, дабы не голодать самим, и ничем не помогали путникам. Сотни тех, кто до этого великого наплыва мог рассчитывать на хлеб и мясо из монастырских закромов, радовались ягодам, созревавшим вдоль дорог.

Но это была не главная их проблема. По прибытии в Иерусалим они обнаруживали, что Святой землей завладел более суровый народ. На смену багдадским халифам пришли жестокие турки-сельджуки, относившиеся к паломникам с презрением и отвращением. Турки XI века были злее и нетерпимее сарацин[335] десятого. Их раздражал приток в страну огромного числа пилигримов и еще больше беспокоило то, что те, по всей видимости, не собирались ее покидать. Постоянное ожидание Страшного суда удерживало их на месте, и турки, видя во все прибывавших толпах угрозу собственной власти, усложняли паломникам жизнь, подвергая их всевозможным гонениям. Их грабили, избивали кнутами; тем, кто был не в состоянии заплатить золотой византин за проход в Иерусалим, приходилось месяцами дожидаться более состоятельных единоверцев у городских ворот.