Майя - Ричард Адамс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 ... 292
Перейти на страницу:

Четверо невольников тащили на плечах носилки, в которых восседал Борден, богатый гельтский торговец железом. Дераккон окликнул его и пригласил подняться на помост. Мужчины обменялись приветствиями, и верховный барон начал расспрашивать купца о сроках поставок железа из Гельта – на время мелекрила торговля замирала, хотя из Беклы в предгорья Гельта вел мощеный тракт протяженностью двадцать лиг. У ворот все так же шумела толпа – паломники с Ортельги и из Халькона, ремесленники и купцы из Икета и Теттита, с верховьев Жергена и невесть откуда еще; со спутниками и поодиночке; разносчики пирогов и сластей, лекари и знахари, бродячие актеры, писчие и музыканты, торговцы ножами, стеклом, костяными иглами и дешевыми украшениями, любители ярмарочных балаганов и просто любопытные, которые пришли на праздник или полюбоваться Тамарриковыми воротами. Все те, кто заранее не озаботился ночлегом, будут спать на улицах города.

Наконец Борден, почтительно приложив ладонь ко лбу, спустился с помоста и отправился восвояси. На Дераккона внезапно накатила усталость; он почувствовал себя дряхлым старцем, оторванным от кипения жизни. «О Крэн, как же меня все это измучило, – подумал он. – Вот уже семь лет бьюсь, лишь бы на месте удержаться…» Когда-то он был полон сил и уверенности в себе, стремился быть справедливым правителем, свергнуть засилье богачей, улучшить жизнь простого народа… Может быть, даже избавиться от рабства. Вот только его благие намерения ни к чему не привели: так добросердечная, но глупая старуха завещает свое состояние беднякам, однако им ничего не достается – всё прибирают к рукам мошенники и плуты. Сподвижники Дераккона – Кембри, Сенчо, Форнида, Лаллок – извратили его славные замыслы, насмеялись над его возвышенными устремлениями. Кому из простолюдинов пошли на пользу годы правления Дераккона?

Он задумался о своей жене, дочери саркидского барона. Они сыграли свадьбу двадцать восемь лет назад, и супруга прилежно исполняла отведенную ей роль спутницы правителя Беклы в обществе, где сама мысль о браке считалась нелепой и старомодной. Оба сына Дераккона служили в армии – один на берегах Вальдерры, другой – в новой крепости Дарай-Палтеша. Неожиданно он вспомнил юную золотоволосую красавицу из Тонильды, которую недавно в его присутствии расспрашивал и запугивал Кембри, – бедной девочке, без семьи и без друзей, приходится влачить убогое существование наложницы, которую вдобавок заставляют заниматься осведомительством. Может, ей и повезет выбраться из вечной нищеты, но заслуги Дераккона в этом нет.

Верховный барон уныло размышлял, долго ли он продержится у власти. В его возрасте поздно искать славы – или смерти – на поле брани, да и выглядеть это будет глупо, годы берут свое. А еще двадцать лет повиноваться Кембри и Сенчо – хуже заточения в темнице. Нет, отпущенный ему век следует прожить с честью.

Откуда-то справа донеслись резко отданные приказы, послышался топот марширующих ног: в Синие ворота входил отряд, посланный проводить верховного барона в верхний город. Солдаты древками копий расталкивали людей, освобождая дорогу. Тризат подошел к помосту, взглянул на Дераккона и отсалютовал ему, прижав правую руку к сердцу:

– Мой повелитель, простите, но отсюда пора уходить. Мои люди долго толпу не удержат.

– Спасибо, – ответил Дераккон. – Я готов.

В особняке верховного советника все готовились к весеннему празднику. Сенчо, раздраженный предстоящим утомительным путешествием через нижний город (хотя до храма Крэна было не так уж и далеко), угрюмо лежал в бассейне и жаловался Теревинфии, что вместо обеда и прочих удовольствий ему придется сносить долгие нудные церемонии.

Разумеется, невольниц на службу в храм Крэна не допускали, но Сенчо не мог обходиться без слуг, а потому Майе с Оккулой велели пройти вслед за его носилками до храмовых ворот, дождаться окончания обрядов и проводить верховного советника домой.

На весенний праздник и бекланские вельможи, и провинциальная знать наряжались в традиционные костюмы, чопорно, будто на свадьбу, украшая одеяния эмблемами и символами своих высоких чинов. Правила приличия требовали, чтобы рабы одевались скромно и держались как можно незаметнее. Впрочем, так было принято в дни правления Сенда-на-Сэя и его предшественников. В последнее время жители верхнего города перестали относиться к празднеству с должным почтением; ритуальные обряды и храмовые церемонии хотя и неукоснительно соблюдались, но из приобщения к священным божественным таинствам превратились в своеобразную имперскую традицию. Знатные и могущественные особы посещали храмовый праздник только потому, что их отсутствие вызвало бы недовольство простого люда.

Отступлениям от традиционной манеры одеваться тоже не придавали особого значения, а те, кого тревожили такие нарушения пристойности, хранили свое мнение при себе, дабы их не сочли людьми косными и старомодными. Вдобавок никто не посмел бы упрекнуть могущественного и злопамятного верховного советника в отсутствии вкуса или благочестия из-за того, что одеяния его рабынь были вызывающими. Оккулу нарядили в простое белое платье из тонкой шерсти ажурного переплетения, сквозь которое весьма откровенно проглядывало черное тело. Майино одеяние – традиционный костюм служанки – было сшито из тончайшего голубого шелка и с подчеркнутым неприличием облегало фигуру девушки.

Теревинфия отправила невольниц в парилку за теплыми полотенцами для Сенчо.

– О круторогий Шаккарн! – шепнула Оккула Майе. – Только покажись в таком наряде у Тамарриковых ворот, паломники к тебе так и прилипнут.

– Думаешь, тебя не заметят? – шутливо спросила Майя, встряхивая согретое паром полотенце и складывая его в корзину.

– Да они от тебя глаз оторвать не смогут, – ответила чернокожая рабыня и серьезно добавила: – К тому же сегодня я под защитой Канза-Мерады. Помнишь, что я тебе говорила? – Она многозначительно посмотрела на Майю. – Ты меня любишь, банзи?

– Ты же знаешь.

– Тогда не забудь вечером на пиршестве все делать так, как я тебе говорю. И лишних вопросов не задавай! Нет! – Оккула предостерегающе воздела розовую ладонь. – Не спрашивай, говорю! Просто помни, что я тебя люблю и никогда не обману.

Она подняла корзину с полотенцами и вышла из парилки.

С помощью невольниц верховный советник оделся, и его вынесли в малый обеденный зал. Теревинфия, опустившись на колени, в традиционной форме изложила смиренную просьбу покорной рабыни Дифны в связи с окончанием пятилетнего срока услужения. Дифна выступила вперед, пала ниц перед Сенчо и уведомила его о своей готовности заплатить требуемую сумму за вольную. По бекланскому обычаю хозяин, отпуская рабыню на свободу, благодарил ее за службу, предлагал ей кубок вина, дарил скромный подарок и желал успеха на новом поприще, после чего она покидала дом (часто в сопровождении заранее приглашенного поклонника) и либо становилась шерной, либо выходила замуж.

Сенчо, не утруждая себя подобными церемониями, велел Теревинфии пересчитать деньги, утомленно закрыл глаза и, почесываясь, отправил Мильвасену за сосудом для испражнений, чтобы справить нужду перед выходом в нижний город, после чего раздраженно отпустил Дифну.

1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 ... 292
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?