Первые леди Рима - Аннелиз Фрейзенбрук

Не Амвросий выдумал историю об открытии Елены. Ее можно проследить вглубь — по крайней мере, до автора по имени Геласий из Кесарии, который изложил версию (ныне утерянную, но реконструированную по фрагментам) отыскания Креста несколькими годами ранее, примерно в 390 году. Его рассказ, в котором Елена смогла идентифицировать Истинный Крест, когда он вылечил тяжелобольную женщину, будучи приложен к ее телу, породил в V веке ряд подражаний.[862] Ученые по сей день спорят, действительно ли Елена смогла найти Крест. Тем не менее самым убедительным аргументом против подлинности Креста является то, что Евсевий, составитель жизнеописания святого Константина и автор единственного современного рассказа о путешествии Елены в Святую землю, нигде не упоминает об этом. Почему Евсевий упустил возможность рассказать о такой огромной удаче для Константина и его матери?[863]

Несмотря на упущение Евсевия, невозможно преувеличить популярность и масштаб легенды об открытии Елены, которое широко использовалось в литературе и искусстве поздней античности и используется вплоть до настоящей эры. Несколько ответвлений основного рассказа Амвросия появилось в V веке — в том числе сирийская версия, которая игнорировала Елену и вместо этого заявляла, что крест нашла вымышленная жена императора Клавдия по имени Протоника. Однако самый известный и влиятельный рассказ — это так называемая версия Иуды Кириака, также возникшая в Сирии. Она говорит, что упрямый еврей по имени Иуда неохотно повел Елену к месту, где были закопаны три креста, и тогда она определила, какой из них Истинный Крест, использовав его для оживления умершего человека. Убежденный этим чудом, Иуда крестился в христианство, получив новое христианское имя Кириак («собственность Бога»), История завершается тем, что Елена приказывает изгнать всех евреев из Иудеи.

В Средние века эта версия была особо любима — безусловно, благодаря ее антисемитскому настрою, она отражена более чем в двухстах манускриптах начиная с VI века, а также использовалась как первичный материал в старых английских поэмах — таких как «Елена» Киневульфа (IX век), или же в сборнике жития святых Иакова Ворагинского[864] «Legenda Aurea» (XIII век), одной из самых читаемых и переводимых книг в Западной Европе.[865]

Искусство тоже взяло на вооружение популярную ассоциацию Елены с Истинным Крестом и тиражировало ее мириадами. «Видение святой Елены» Паоло Веронезе в Национальной галерее в Лондоне изображает молодую Елену, опирающуюся локтем на раму открытого окна и забывшуюся при виде Креста, поддерживаемого в небе над нею двумя херувимами.[866] Стандартное иконографическое изображение Елены и Константина, стоящих по обе стороны от креста, появилось в византийском искусстве в конце IV века, интерпретацию его можно видеть сегодня на малом серебряном позолоченном алтаре в коллекции Нью-Йоркской библиотеки Пирпонта Моргана, известном как «Триптих из Ставело». Этот изысканный предмет, считающийся привезенным из Константинополя на Запад около 1155 года, изображает различные сцены из жизни Елены и Константина — включая нахождение ею того самого Креста. В центре панели Елена и Константин изображены по обе стороны от того, что, как говорят, является ковчегом Истинного Креста.[867] По оценкам, с IV века существовало 1150 отдельных кусочков креста. Сегодня по всей Европе в церквях, которые хвалятся наличием в своих коллекциях реликвии Истинного Креста, почти наверняка можно также найти фреску или витраж с изображением и Елены, будь то Кёльнский собор или римская базилика Святого Креста в Иерусалиме.[868]

Елена вернулась в Рим из Святой земли в 328 или 329 году и вскоре умерла. Точная дата и место ее смерти неизвестны — но монеты с ее изображением перестали чеканить после весны 329 года. Согласно Евсевию, почувствовав приближение конца, она аккуратно привела свои дела в порядок, написала завещание в пользу Константина и внуков, разделив имение и имущество между ними. Когда она умирала, сын находился с ней, «молясь и держа ее за руки… Так ее душа перешла в неподкупную и ангельскую сущность, когда она была забрана к Спасителю».[869]

Судьба останков Елены, как и большая часть ее жизни, полна искажений. Согласно Евсевию, военный эскорт сопровождал ее, так как «ее принесли в имперский город и там уложили в императорскую гробницу». Так как предполагаемый имперский город почти наверняка Рим, подразумевается, что она не находилась в этом городе, когда умерла. Так как Константин, судя по всему, находился в Трире, участвуя осенью 328 года в кампании против германских племен, вполне возможно, что именно там Елена сделала свой последний вдох.[870] Но писатель V века Сократ Схоластик посчитал, что «имперский город» означает Константинополь, где был похоронен сын Елены, — породив, таким образом, средневековую туристическую индустрию, когда паломники ехали поклониться гробнице Константина и Елены. Далее возникла альтернативная версия, что после падения Константинополя в 1204 году мощи Елены были перевезены в Венецию.[871]

Но очевидно, что реальным местом упокоения Елены стал сводчатый мавзолей, который Константин построил в ее имении fundus Laurentus, соединив с базиликой, посвященной Марцеллину и Петру.[872] Средневековые путеводители по местности признают эту просторную, однокомнатную постройку, известную сегодня как Tor Pignattara (Круглый Горшок), гробницей Елены. Перечень богатых даров, которые, как говорят, Константин оставил в мавзолее своей матери, включал четыре двенадцатифутовых канделябра, весом по двести фунтов каждый, и люстру, украшенную 120 дельфинами; есть запись, что возле громадного порфирового саркофага стоял огромный серебряный алтарь. В середине XII века папа Анастасий IV решил, что саркофаг должен служить его собственной гробницей, и приказал переместить его в Латеранскую базилику; со временем, под эгидой папы Пия VI, он нашел свое место в Ватикане, где, теперь уже сильно разрушенный, был реставрирован. С тех пор он остается там — огромный предмет с милитаристским орнаментом, что указывает на его изначальное предназначение для мужчины из императорской семьи, вероятно, самого сына Елены.[873]