Нестор - Андрей Валентинов

Спустилась чуть в стороне, чтобы не сразу заметили, подошла и послушно остановилась, увидев ствол карабина. К счастью, командир оказался на месте.

– Вижу, – заявил он, даже не выслушав. – Справились? Хорошо. Теперь улетайте и быстро!

Она не то, чтобы обиделась… Но обиделась.

– Прошу прощения, но разве вам не нужен разведчик? Территория завода большая, эсэсовцы могут с другой стороны подъехать.

Командир горько вздохнул.

– А мы, значит, не догадались? Фройляйн! Оборвать бы вам уши… Ладно, попробую объяснить. Я отвечаю за людей, за безоружных, детей и женщин. Никто из них не должен погибнуть, в том числе и наглая малявка с марсианским летательным аппаратом. Чем меньше будет тех, кого надо увезти, тем больше шанс.

Малявка… На этот раз она не обиделась, вспомнив Хинтерштойсера. Какие же они, взрослые, одинаковые!

– Впрочем… Еще под пули полезете, с вас станется. Слушайте и смотрите!..

* * *

Черное ночное небо – циферблат, рука командира – двенадцать часов. Просто и ясно.

– На два часа, где-то четыреста метров отсюда. Забор, в нем мы сделали пролом, прикрыли железным щитом, чтобы с улицы не сразу заметили. Задача…

И снова дождь в лицо. Она поднялась повыше, мысленно начертив часовую стрелку. Жаль, у землян нет еще портативных раций. Знала бы, захватила пару штук, на улице Шоффай они были.

Вниз!

Пролом нашла быстро, убедилась, что улица за ним пуста и зависла в сотне метров, стараясь экономить силы. Ждать, конечно, скучно, но если ждешь врага, значит, на посту. Напрасно командир к ушам ее тянется.

…Стрельба у ворот отсюда почти не слышна. Доктор Ган и рыцарь Александр – что там у них?

Холодный ночной ветер, словно морской бриз. Качает и подбрасывает, вверх, вниз, вверх, вниз… Она вдруг поняла, что может заснуть прямо в небе. Вымоталась! И когда только успела?

Ущипнула себя за щеку (ай!), левой, свободной, рукой поправила наушники. Какая из кнопок на поясе – нужная? Не перепутать бы…

Эта?

В уши прибойной волной ударил шум. Она поправила верньер, поймав за хвост обрывок фразы: «…сообщению агентства ТАСС».

Свободная Германия!

«…Между СССР и правительством Галицийской Народной республики заключено соглашение, аналогичное тому, что ранее подписано с Народным правительством Западной Белоруссии. Комментаторы отмечают, что на этот раз ни место пребывания правительства, ни его руководитель не названы. Представитель польского МИДа жестко отреагировал на появление очередного самопровозглашенного государства, заявив, что руководство СССР должно пойти под суд за нарушение всех международных правовых норм, в том числе Гаагских соглашений…»

Соль невольно кивнула. Снова ихтамнеты! Впрочем, если Сталин победит, послушные историки оформят все красиво. Когда пала Окситания, торжествующие враги объявили «чистых» сатанистами. Бред, но ведь до сих пор повторяют.

«…Тем временем части Красной армии продолжают наступление. На северном фасе фронта русскими взяты Вилейки, Барановичи и Лида, на южном – Луцк, части РККА находятся в одном переходе от Львова. Вместе с тем, военные обозреватели отмечают, что на центральном участке, в районе Пинских болот, продвижение крайне незначительно. Снизилась и активность советской авиации. Последний налет на Варшаву оказался крайне неэффективен, польское ПВО сообщило о 25 сбитых советских бомбардировщиках…»

Дослушала новости до конца, но про Берлин сообщений не дождалась. Наверняка о столице Рейха рассказали в начале выпуска. Пожалела, но не сильно. Еще узнает! Главное, чтобы кончилась эта ночь…

Светящиеся стрелки на циферблате еле двигались, но время все-таки шло. Со стороны цеха кто-то проследовал к забору, отодвинул щит, выглянул… Быстро, чуть ли не бегом, направился назад. Соль, опустившись ниже, зависла над улицей. Справа ничего, только тьма. А слева – маленькие, еле заметные огоньки. Не фары – подфарники. Кто-то едет!

Перчатка-гироскоп… Выше, еще выше. А теперь кулак сжать – и полная скорость!

* * *

– Свои, – кивнул командир. – Должны подъехать три машины. Мы выдвигаемся. Улетайте!

Возле двери уже собралась небольшая толпа. Лица тонули во тьме, но Соль поняла, что почти все – женщины и дети.

– Эвакуируем всех, – понял ее камрад. – Сейчас группы прикрытия отходят, штурм отбили. Да исчезните вы, наконец, или нет?

– Есть!

Свечкой вверх, прямо в темное небо, сквозь дождь. Но не слишком высоко, только чтобы не заметили. Приказ выполнен, непослушная семиклассница исчезла…

…Но рыцарская дама покинет бой последней. Пусть все сначала сядут в машины. Пусть отъедут подальше.

Соль вдруг поняла, что подогрев надо выключить.

Жарко!

9

Ни аптечки, ни бинтов. Отто Ган, недолго думая, сбросил пальто и пиджак, снял рубашку. Камрад Критцлер пытался протестовать, но доктор уже рвал рубаху на длинные лоскуты. Александр Белов подтащил наполовину пустое ведро с водой. Общими усилиями рану промыли и перевязали.

– Ну, что вы, камрады! – огорченно гудел Критцлер. – Царапина же!

Замполитрука видел – не царапина. Здоровяк стоять уже не мог, да и сидел плохо, опираясь рукой о железный пол. А между тем, передышка подходила к концу. Эсэсовцы вновь пробирались вдоль забора, стараясь держаться в мертвой зоне.

Доктор Ган лег к пулемету.

– Стреляйте без команды, – велел Александр, вскидывая карабин. – Я попытаюсь выцелить главного.

Р-рдаум!

Попал? Нет, промахнулся.

Д-дах! Да-дах! Дах! – откликнулся пулемет. В ответ две пули влетели в окно. Пристреляться успели и те, и другие.

Негромко, нараспев проговорил Отто Ган, вглядываясь в сумрак и водя стволом пулемета.

Да-дах! Д-дах! Дах!

Подумал и добавил:

– Жаль, у катаров в Монсегюре не было пулеметов. Эх! Одна танковая рота наверняка решила бы судьбу крестового похода против Грааля.[73]