Университет - Бентли Литтл

Он подумал о том, чтобы позвонить Фэйт и Джиму, но те и так здорово увязли во всем этом. А ведь они еще дети… И ему вовсе не хотелось, чтобы с ними что-то случилось.

Несколько раз за утро он пытался дозвониться Элинор, сначала домой, а потом на работу, но дома она на звонки не отвечала, а в офисе телефон сразу же переключался на голосовую почту. Йен позвонил ее секретарше, но та сказала, что Элинор на совещании.

Ну да. Все правильно.

Наконец, после пятой попытки, он сдался, пообещав себе, что извинится и все исправит, когда со всем этим будет покончено.

Покончено…

А почему он думает, что с этим будет покончено? И то, что в романах такие вещи неизбежно приходят к своему концу, еще не значит, что в реальной жизни произойдет то же самое. В реальности все происходит совсем по-другому. В ней кульминация вовсе не обязательно заканчивается развязкой. И участники этой драмы – одним из главных среди них Йен считал самого себя – вовсе не обязаны оставаться в живых. По правилам, один из них – или самый странный (Стивенс), или самый никому не нужный (с точки зрения писателя, таким, наверное, является Бакли, у которого нет никаких романтических связей) – должен умереть. А остальные – остаться в живых.

Но они все могут остаться в живых.

Или все могут умереть.

Жизнь не подчиняется правилам творчества.

Тогда почему он ведет себя так, будто она им подчиняется?

Йен отбыл из дома в четверть двенадцатого, но ехал гораздо быстрее, чем ожидал, и добрался до убитого жилого комплекса, в котором жил Стивенс, на полчаса раньше.

Не успел он дойти до середины засыпанной битым стеклом парковки, как увидел Стивенса, который нес в его сторону довольно тяжелую по виду коробку величиной с ящик для апельсинов.

– Откройте багажник! – крикнул он.

Йен достал ключи и быстро открыл багажник, на дно которого Стивенс поставил свой ящик, вставший туда с тяжелым ударом и каким-то бряцанием.

– Что это? – спросил Йен.

– Взрывчатка. Я хочу, чтобы вы отвезли ее к себе в кабинет.

Эмерсон покачал головой – перед глазами у него уже стояла картина того, как его машина превращается в шаровую молнию после того, как кто-то бьет его в зад.

– Не могу.

– Можете – и сделаете.

– Это еще почему?

– Мне кажется, вам она может понадобиться. На всякий случай. Здесь парочка «Клеймор»[86] и немного си-четыре[87] вместе с детонаторами. Достаточно для того, чтобы на воздух взлетело все здание, если вы воспользуетесь планами, которые я вам дал.

Йен вновь покачал головой:

– Я не могу держать все это у себя в кабинете. Что, если это попадет в плохие руки…

– Возможно, вам не удастся покинуть кампус. Возможно, мне не удастся покинуть кампус.

– И что все это должно означать?

– Так далеко Он еще не заходил. Все невероятно ускорилось, и я не думаю, что Он будет ждать до декабря. Полагаю, Он решил выпуститься раньше, и у меня такое чувство, что когда все начнет рушиться, то это произойдет очень быстро и болезненно. Думаю, что у нас не будет возможности добраться сюда, забрать то, что нам нужно, и вернуться…

– Тогда, может, нам стоит держаться подальше от Бреи?

– Может, и так. – Лицо Стивенса потемнело. – Если вы ни на что не способный, ничтожный слюнтяй.

– Я не хотел…

– Если что-то еще возможно сделать, то сделать это должны мы. Да, это опасно. Но вы знали, на что шли.

Гребаный мачизм. Боевое братство воинов, миф о котором насаждают бульварная литература и третьеразрядное кино. Но это сработало, вызвав необходимую эмоциональную реакцию, и Йен кивнул, подтвердив свою готовность продолжать.

– Я вырубил компьютеры в Уэйкфилде. Теперь университеты не смогут общаться. По крайней мере, дня два. Ни по телефону, ни через модем. Они на это здорово разозлились и знают, кто это сделал, – вот еще одна причина, по которой я хочу, чтобы вы это забрали. И если со мной что-нибудь случится, вам придется закончить все это… – Он взглянул на Йена. – Забыл спросить, а сколько людей появилось на вашем маленьком суаре?

– Двое.

– То есть на два больше, чем я предполагал… – Он глубоко вздохнул и указал на коробку в багажнике: – Может быть, это и не идеальный выход, но другой мне неизвестен.

Йен неловко переступил с ноги на ногу.

– Я не знаю, как… Ну, вы понимаете…

– А вот этому я вас сейчас научу, – сказал Стивенс. – Пойдемте ко мне.

* * *

От Стивенса Эмерсон уехал около четырех, с тем чтобы хватило времени занести коробку в кабинет и покинуть кампус до наступления темноты. Умом он понимал, что все, что может случиться ночью, с таким же успехом может случиться днем, но темнота на уровне подсознания пугала больше, и, будучи знатоками хоррора, и он, и Стивенс понимали психофизиологическое влияние ночи.

Может быть, Университет это тоже понимает.

И попытается обратить темноту в свое преимущество.

Преподавательская парковка была заполнена, и Йену пришлось оставить машину на кратковременной парковке для посетителей рядом с административным корпусом. Он ощущал себя преступником и, прежде чем открыть багажник и достать коробку, несколько раз оглянулся, чтобы убедиться, что за ним никто не следит.

Ощущал себя преступником?

Да он и есть преступник. Йен не ведал, какие именно законы сейчас нарушает, но был абсолютно уверен в том, что доставка взрывчатки на территорию кампуса с целью взорвать одно из зданий противозаконна.

Коробка оказалась тяжелее, чем он ожидал, и его все время заносило вправо, пока он нес ее через лужайку в Нельсон-холл.

Два дня.

По мнению Стивенса, это максимальный срок, в течение которого Брея и Уэйкфилд не смогут связаться друг с другом. Но даже если согласиться с тем, что разгром, который он учинил, невозможно просто исправить и необходимо будет покупать и устанавливать новое оборудование, два дня были слишком коротким сроком.

Именно поэтому Стивенс хотел взорвать все завтра.

Сказал он об этом совершенно небрежно, во время демонстрации установки детонатора, и Йен сперва даже не среагировал на его слова. Просто не обратил на них внимания. Но потом до его сознания дошло то, что услышали уши, и он понял, что завтра вечером Стивенс собирается взорвать столько зданий, сколько ему удастся. Йен хотел возразить, сказать, что подобный террористический акт нельзя принять и морально оправдать, но не смог этого сделать. Вместо этого он вдруг стал думать о том, что если они подождут до десяти вечера, то студенты и преподаватели успеют покинуть кампус. Может быть, останется несколько уборщиков, но они со Стивенсом смогут включить перед взрывом пожарную сигнализацию и выманить их на улицу. Так что вполне возможно, что никто не пострадает.