Тесен круг. Пушкин среди друзей и… не только - Павел Федорович Николаев

Что толковать? Боярин правду молвил.

Да здравствует Димитрий, наш отец!

Мужик на амвоне

Народ, народ! в Кремль! в царские палаты!

Ступай! вязать Борисова щенка!

Народ

(несётся толпою)

Вязать! Топить! Да здравствует Димитрий!

Да гибнет род Бориса Годунова! (5, 319–320)

В набросках предисловия к «Борису Годунову» Пушкин дал развёрнутую характеристику деятельности героя трагедии: «Гаврила Пушкин — один из моих предков, я изобразил его таким, каким нашёл в истории и в наших семейных бумагах. Он был очень талантлив — как воин, как придворный[100] и в особенности как заговорщик. Это он и Плещеев своей неслыханной дерзостью обеспечили успех Самозванца.

Затем я снова нашёл его в Москве в числе семи начальников, защищавших её в 1612 году, потом в 1616 году, заседающим в Думе рядом с Козьмой Мининым, потом воеводой в Нижнем, потом среди выборных людей, венчавших на царство Романова, потом послом. Он был всем, чем угодно, даже поджигателем, как это доказывается грамотою, которую я нашёл в Погорелом Городище — городе, который он сжёг (в наказание за что-то), подобно проконсулам Национального Конвента».

Активен был и брат этого деятеля — Григорий Григорьевич, по прозвищу Сулемша. О нём Александр Сергеевич говорил:

— Другой Пушкин во время междуцарствия, начальствуя отдельным войском, один с Измайловым, по словам Карамзина, сделал честно своё дело (8, 77).

Словом, по содержанию трагедии «Борис Годунов» и изысканиям поэта создаётся впечатление, что Пушкины сыграли едва ли не решающую роль при возведении Лжедмитрия I на российский престол:

Смирив крамолу и коварство

И ярость бранных непогод,

Когда Романовых на царство

Звал в грамоте своей народ,

Мы к оной руку приложили… (3, 209)

В прозе об этом эпизоде истории рода поэт говорил следующее:

— Четверо Пушкиных подписались под грамотою о избрании на царство Романовых.

За недостатком источников Александр Сергеевич в данном случае несколько занизил количество дальних родственников, подписавших судьбоносную грамоту. По новейшим изысканиям архивистов, таковых было семь персон: «Я чрезвычайно дорожу именем моих предков, этим единственным наследством, доставшимся мне от них», — говорил поэт.

«Упрямства дух нам всем подгадил»

Пушкин гордился дворянским происхождением и всю жизнь собирал сведения по своей родословной. «Мы ведём свой род, — утверждал он, — от прусского выходца Радши или Рачи (мужа честна, говорит летописец, то есть знатного, благородного), выехавшего в Россию во время княжества св. Александра Ярославовича Невского».

Сведения о переходе Радши, выходца из Пруссии, Александр Сергеевич почерпнул из «Бархатной книги», изданной Н. И. Новиковым в 1787 году. Современной наукой установлено, что на самом деле Радша не «из немец», что он был сербом, родом из города Петроварадина, то есть славянином. Во владение А. Невского Радша прибыл через Трансильванию (Семиградск).

«Имя предков моих, — подчёркивал Александр Сергеевич, — встречается поминутно в нашей истории».

При работе над родословной Пушкин в основном использовал многотомную «Историю государства Российского» Н. М. Карамзина. В этом труде Пушкины упоминаются двадцать один раз. Их родовой чертой поэт считал упрямство и своеволие. Со временем они привели к угасанию рода, к потере его былой знаменитости:

С Петром мой пращур не поладил

И был за то повешен им,

Его пример будь нам наукой:

Не любит споров властелин (3, 209).

Речь здесь идёт о стольнике Фёдоре Матвеевиче. Он был казнён 4 марта 1697 года за участие в стрелецком бунте. Пострадал и его отец окольничий Матвей Степанович, некогда подписавшийся под соборным уложением об отмене местничества. В год стрелецкого бунта он получил назначение воеводы в Азов, но вместо этого вместе с семьёй оказался в ссылке, поминая сына недобрым словом.

В Петровскую эпоху жил прадед поэта Александр Петрович (1686–1725). Он служил каптенармусом в лейб-гвардии Преображенском полку, владел селом Болдино, «был женат на меньшей дочери графа Головина, первого Андреевского кавалера; умер весьма молод, в припадке сумасшествия зарезав свою жену, находившуюся в родах». Генерал-адмирал Ф. А. Головин, один из сподвижников Петра I, был лицом достаточно значительным, чтобы Александр Петрович не просто умер, а испустил дух в строгом заточении.

Сын Александра Петровича Лев Александрович (1723–1790) был майором артиллерии, но из-за слабого здоровья рано оставил службу. В протоколе Военной коллегии, которая рассматривала вопрос о его отставке, было записано: «Доктор Бахерахт и штаб-лекарь Келхин поданным при рапорте аттестатом засвидетельствовали, что памянутый манор Пушкин имеет болезнь, которую они называют малум хипохондриакум кумматерия, и от того времянем бывает у него рвота, резь в животе, боль в спине и слепой почечуй… за которою болезнию ни в какой службе быть не может».

Тем не менее болезненный предок великого поэта прослужил четверть века, участвовал в Семилетней войне и имел воинственный нрав, о чём нам и поведал его внук: «Дед мой был человек пылкий и жестокий. Первая жена его, урождённая Воейкова, умерла на соломе, заключённая им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую её связь с французом, бывшим учителем его сыновей, и которого он весьма феодально повесил на чёрном дворе.

Вторая жена его, урождённая Чичерина, довольно от него натерпелась. Однажды велел он ей одеться и ехать с ним куда-то в гости. Бабушка была на сносях и чувствовала себя нездоровой, но не смела отказаться. Дорогой она почувствовала муки. Дед мой велел кучеру остановиться, и она в карете разрешилась — чуть ли не моим отцом.

Родильницу привезли домой полумёртвую и положили на постель, всю разряженную и в бриллиантах. Всё это знаю я довольно темно. Отец мой никогда не говорил о странностях деда, а старые слуги давно перемерли».

После гибели сына Сергей Львович несколько прояснил это «темно»: «Отец не вешал никого. В поступке с французом участвовал родной брат его жены А. М. Воейков; сколько я знаю, это ограничилось телесным наказанием — и то я не выдаю за точную истину».

Версия Сергея Львовича подтверждается документально — выпиской из протокола Военной коллегии об отставке майора Л. А. Пушкина (2 сентября 1763 года): «В приложенном о службе его Пушкина формулярном списке показано: от роду ему тридцать шесть лет, из дворян, за ним мужеска полу тясяча четыреста душ; в штрафах был за непорядочныя побои находящегося у него в службе венецианина Харлампия Меркади. Был под следствием, но по имянному указу повелено ево, Пушкина, из монаршей милости простить, а следствие ево оставить и определить по-прежнему к ево должности и по усердной ево службе