Фидель Кастро - Максим Макарычев

В начале 1960 года представитель Министерства внешней торговли СССР А. Мальков, прибывший в Гавану, провел успешные переговоры с Че Геварой и Карлосом Рафаэлем Родригесом, итогом которых стал контракт о закупке Советским Союзом 100 тысяч тонн кубинского сахара. Это была первая советская коммерческая сделка с правительством Фиделя Кастро. Теперь особые надежды возлагались на открытие советской выставки делегацией во главе с Анастасом Микояном.

Просьба Фиделя об оказании помощи со стороны Москвы дошла лично до Никиты Хрущева. Как считают многие исследователи этого непростого периода мировой истории, увенчавшегося Карибским кризисом, решающая роль в установлении дружественных отношений между Москвой и Гаваной принадлежала Никите Сергеевичу Хрущеву.

«Когда Фидель Кастро добился победы и вступил со своими войсками в Гавану, мы в СССР, собственно говоря, еще не знали, какое политическое направление будет принято победителями. Знали, что в движении, возглавляемом Кастро, участвуют отдельные коммунисты–одиночки, но компартия Кубы в целом не контактировала с ним, и секретарь ЦК компартии Кубы даже вышел из партии, чтобы уйти партизанить в горы вместе с Кастро, – писал Никита Хрущев в своих „Воспоминаниях“. – Когда повстанцы заняли Гавану, мы пользовались материалами только газет и радио <… > Кроме того, Куба официально наше государство не признавала, и долгое время у нас с нею никаких дипломатических связей не существовало».

Впрочем, вскоре Хрущев, мечтавший «засунуть ежа в штаны американцам», понял, что Вашингтону можно легко утереть нос: США очень болезненно отреагируют на появление союзника Москвы у своих берегов. В своем послании Фиделю Кастро от 12 марта советский лидер выразил симпатию революционному правительству. Решение о том, чтобы направить такое послание, безусловно, принималось коллегиально. Оно было утверждено в тот же день на заседании Президиума ЦК КПСС. Справедливости ради надо заметить, что и коммерческая сделка, и это письмо были не первым «контактом» Гаваны и Москвы. Фундамент для будущего сотрудничества закладывался еще осенью 1959 года. 30 сентября 1959 года Президиум ЦК КПСС проголосовал за то, чтобы одобрить решение Польши поставить на Кубу некоторые виды стрелкового оружия, которое изготавливалось на польских заводах по советским лицензиям. А чуть позже Политбюро ЦК КПСС приняло решение о предоставлении торговой и финансовой помощи Кубе.

Впоследствии Хрущев, очарованный «непосредственностью и романтизмом» кубинской революции, так проникся симпатией к Фиделю, что любой выпад в отношении него на международных форумах считал личным оскорблением. Никита Сергеевич и члены политбюро даже любовно называли его Федей. Однако кубинцам не очень нравилось, что советские руководители относятся к ним снисходительно, по–отечески, как бы свысока. Однажды во время приезда в Москву Карлоса Рафаэля Родригеса Хрущев спросил его, почему Фидель на него обижается, ведь он «относится к нему как к родному сыну». Родригес поставил Хрущева на место: «Фидель Кастро – не ваш сын. Он является руководителем кубинского государства. Поэтому относиться к нему, как к своему сыну, было бы неправильно. К нему необходимо относиться, как того заслуживает лидер суверенного государства. Во взаимоотношениях взрослых с детьми старшие, как правило, не интересуются мнением младших, принимая то или иное решение. Они считают естественным их беспрекословное выполнение младшими, в этом – суть ошибки»[351].

Итак, 4 февраля 1960 года в Гаване приземлился советский самолет. Это был бомбардировщик, переделанный под обычный гражданский лайнер. На его борту находилась советская делегация во главе с первым заместителем председателя Совета министров СССР Анастасом Ивановичем Микояном, прибывшая на открытие выставки. На ней были представлены макеты крупных советских заводов, станки, машины, копия первого советского спутника, промышленные и продовольственные товары, литература, изданная в СССР на испанском языке.

Как и предполагал Фидель Кастро, выставка сняла «пелену с глаз кубинцев», введенных в годы «охоты на ведьм» в заблуждение относительно достижений СССР. За три недели ее посетили 800 тысяч человек, почти каждый восьмой житель Кубы.

Контрреволюционные элементы пытались сорвать выставку. Они осквернили венок, возложенный Анастасом Микояном к памятнику Хосе Марти, начали стрельбу во время ее открытия. Но эти криминальные акции только усилили интерес кубинцев к выставке, параллельно с которой были проведены переговоры между Фиделем Кастро и Анастасом Микояном.

По воспоминанию Н. С. Леонова, работавшего переводчиком у Микояна и единственного из делегации знавшего до поездки братьев Кастро, Фидель буквально очаровал Микояна. Тот назвал Фиделя «настоящим революционером». Во время этого визита Микояну показали Кубу. Когда советская делегация в сопровождении Фиделя прибыла в провинцию Ориенте, тот предложил отправиться в горы Сьерра–Маэстра, где проходил славный путь Повстанческой армии.

Заночевали в недостроенном здании туристического комплекса, в котором не было не то что штор, но и окон, и кроватей. «Все ночевали, в том числе Фидель, на полу, завернувшись в шинели. Пили крепкий кофе, который приносили в ведре. Ели в столовой барачного типа то же, что и рабочие: маланга, картошка, горсть риса. Для Фиделя это было привычно, потому что он только что спустился с гор. Микоян все переносил стоически, – вспоминал Николай Леонов. – Всюду, где мы останавливались, мы сами себя обеспечивали пищей. Никакого государственного протокола не было. Когда мы на вертолете прилетели на какой–то островок в небольшую резиденцию Фиделя, он предложил Микояну: „Еды у нас больше нет, так что поехали ловить рыбу“. Микоян даже сначала подумал, что Фидель шутит. И Микоян, и Фидель, и я ловили рыбу спиннингами. Ее там было много, мы наловили штук 20—25. Эту рыбу мы зажарили и ели с солдатскими галетами, запивая минеральной водой. Такова была обстановка, в которой проходил визит. Абсолютно никакого комфорта. Хотя решались капитальные вопросы»[352]. Именно там на клочках бумаги Микоян и Кастро набросали текст будущего советско–кубинского соглашения о сотрудничестве.

Во время перелета Фиделя Кастро и Микояна с острова Пинос в Сантьяго–де–Куба на вертолете Ми–8, который демонстрировался на выставке, у советского руководителя возникла идея подарить его Фиделю. Парк кубинских вертолетов составляли старенькие машины, давно выработавшие свой летный ресурс. Идея о подарке вертолета была быстро согласована с Москвой, и Анастас Микоян торжественно передал вертолет Фиделю Кастро, который искренне обрадовался этому.

В Гаване было заключено экономическое соглашение между Москвой и Кубой о товарообороте и платежах. В соответствии с соглашением правительство Советского Союза должно было закупить в 1960 году в Республике Куба 425 тысяч тонн сахара в дополнение к уже закупленным 575 тысячам тонн. В документе говорилось: «В последующие четыре года СССР ежегодно будет закупать в Республике Куба по 1 миллиону тонн сахара. Сахар, который СССР закупает в Республике Куба, предназначается для внутреннего потребления, причем СССР в период действия настоящего соглашения не будет экспортировать сахар в страны, являющиеся традиционными импортерами кубинского сахара. Закупаемый в 1961—1964 гг. Союзом ССР в Республике Куба сахар будет оплачиваться в размере 20 процентов от общего ежегодно закупаемого количества валютой, свободно конвертируемой в доллары США, а в остальной части – поставками товаров. 425 тысяч тонн сахара, закупаемых и отгружаемых в 1960 году, будут оплачены полностью товарами <… >