Фидель Кастро - Максим Макарычев

Алексеев приготовил Че небольшой подарок – пачку аргентинских сигарет, правда, с названием американского штата «Техас». «Ну, ты и удружил!» – И Че высказал всё, что думает о Соединенных Штатах и американском империализме. «Мне стало ясно, кто такой Че, – пишет Александр Алексеев. – Я тут же сказал, что рад своей неуклюжей попытке сделать приятное, раз она дала ему возможность искренне высказаться»[345].

Кстати, когда врачи велели Че, страдавшему тяжелейшими приступами астмы, свести курение до одной сигары в день, он выполнил их указание так, что они больше не докучали ему подобными советами. На следующий день врачи застали Че в его кабинете, сидящим в кресле и курящим полуметровую сигару, сделанную на заказ рабочими одной из табачных фабрик. Так он показывал эскулапам, что прислушался к их советам и действительно курит одну сигару в день. Позже, в середине 1980–х годов, этот «фокус» точь–в–точь повторит Фидель.

В ночь с 16 на 17 октября в гаванскую гостиницу «Севилья», где остановился гость из СССР, приехали два «барбу–дос» с автоматами и сказали, что «Фидель ждет». Перепуганные служащие гостиницы подумали, что «советского арестовали».

Алексеева привезли в многоэтажное здание ИНРА, где его уже ждали Фидель и директор института Антонио Нунь–ес Хименес. «Мы внимательно смотрим друг на друга. Они, конечно, в полевой военной форме оливкового цвета с расстегнутым воротом, в высоких солдатских ботинках, а я почти в парадном наряде. Мне стало не по себе, – писал Александр Алексеев. – Фидель заметил мое смущение и, чтобы успокоить меня, шутливо сказал, что через сорок два года, а тогда приближалось 42–летие Октябрьской революции, они, кубинцы, также начнут соблюдать протокол. С тех пор я редко появлялся в костюме, предпочитая кубинскую рубаху–гуяверу, за что и получил прозвище „посол в гуявере“»[346].

Александр Алексеев, так же как и к Че, пришел к Фиделю с сувенирами. На этот раз, чтобы не опростоволоситься, он захватил с собой бутылку известной на весь мир «Столичной», несколько банок черной икры, которая потом всегда включалась в подарочный набор для Фиделя Кастро, а также альбом с видами Москвы. Но прежде чем продегустировать дары из России, Александр Алексеев предложил Фиделю попробовать изделие советской «табачки» – любимые папиросы Сталина «Герцеговину флор». Но здесь, уже второй раз, как и при встрече с Че, случился прокол. Фидель Кастро, весьма критически относившийся к Сталину, поперхнулся его любимыми папиросами, сделав только одну затяжку. «Слишком много картона и слишком мало табака, – сказал Фидель. – Зачем портить удовольствие от курения, напихав в сигареты столько бумаги?» Алексеев не растерялся, а отбился шуткой, что это сделано специально для «барбудос», чтобы не подпалить свои роскошные бороды. Шутка понравилась Фиделю, и он угостил московского гостя тридцатисантиметровой сигарой, которой хватило на полтора часа беседы. С первых минут их беседа приняла дружественный характер. Алексеев рассказывал, каких успехов добился Советский Союз после революции, а потом, в короткий срок, восстановился после опустошительной войны. Фидель в свою очередь рассказал о принципах политики его революционного правительства, о сути реформ на Кубе.

Когда речь зашла о восстановлении дипломатических отношений, разорванных при Батисте, Фидель сказал, что у кубинского правительства нет никаких возражений против этого, но признался, что «значительная часть народа, которому местная реакционная и американская пропаганда навязали антисоветские предубеждения, еще не готова к этому». «Потребуется время, чтобы искоренить эти предрассудки, а пока отношения, в частности торговые, могут налаживаться без их формального восстановления»[347]. Налаживающиеся отношения тут же «скрепили», откупорив бутылку водки.

«„Какая вкусная водка! Какая вкусная икра! Нуньес, мне кажется, стоит установить с СССР торговые отношения“ <…> Это была первая бутылка советской водки, попавшая на Кубу после победы революции. Подняв рюмку, Фидель произнес тост: „Установление дипломатических отношений – сейчас не самое важное. Самое главное, что кубинцы и советские люди – друзья“»[348].

На этой встрече случился еще один примечательный эпизод. Узнав, что Фидель родился 13 августа, Алексеев заметил, что их дни рождения совпадают, так как он сам родился 1 августа 1913 года, когда еще был старый календарный стиль. Фидель сказал, что в таком случае Алексеев родился не 13, а 14 августа. «Наш человек в Гаване» быстро сориентировался и тут же заявил, что Фидель не учитывает восьмичасовую разницу во времени между Гаваной и Москвой. Фидель громко рассмеялся.

Чуть позже настоящим ценителем русской водки станет брат Фиделя – Рауль. Один из советских специалистов, который в начале 1960–х годов совершил поездку по Кубе вместе с Фиделем, писал в отчете в Москву: «Рауль однажды на дне рождения администратора одного из никелевых заводов поинтересовался, есть ли у советских друзей московская водка, а когда узнал, что есть только кубинский ром, сказал, что московская водка лучше и он пьет только ее»[349].

Фидель Кастро предложил Александру Алексееву привезти на Кубу советскую торгово–промышленную выставку, которую Нуньес Хименес видел в Нью–Йорке. Фидель был убежден, что эта выставка, которая в то время проходила в Мексике, помогла бы кубинскому народу избавиться от заблуждений в отношении СССР. Он также был заинтересован в приезде на Кубу первого заместителя председателя Совета министров СССР Анастаса Микояна, который в те дни находился в Мексике. На следующий день Александр Алексеев вылетел в Мехико, где встретился с Микояном. К его удивлению, Анастас Микоян без колебаний принял эту идею и в тот же день согласовал с Москвой вопрос о том, чтобы отправить выставку из Мексики на Кубу.

Алексеев вернулся в Гавану, но, добившись встречи с Кастро, был разочарован: тот попросил перенести выставку на начало следующего года, мотивировав это полученной информацией о том, что контрреволюционеры намереваются активизировать свою деятельность в конце года и могут сорвать выставку. Александр Алексеев снова вылетел в Мехико для встречи с Микояном, правда, не один, а с представителем МИДа Кубы Э. Родригесом Льомпартом. «Сначала я встретился с Микояном один. Рассказал ему всё, как было, думая, что сейчас он посчитает меня и кубинских руководителей несерьезными мальчишками. Но он слушал мой рассказ с большим вниманием, и я не заметил в нем какого–либо раздражения. Микоян сказал: „Они правильно делают, зачем раздражать врага. Ведь я могу приехать в Гавану позже на открытие выставки“»[350]. В качестве предварительной даты был намечен февраль 1960 года.

Свою пользу от встречи с Микояном в Мехико извлекли и кубинцы. Э. Родригес Льомпарт попросил советского вице–премьера направить на Кубу представителя Министерства внешней торговли СССР для переговоров о закупке небольшого, хотя бы символического количества сахара, так как американцы уже начали чинить препятствия в торговле с Кубой.