Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Убить — нет. Можно плохо-делать. Хорошо-делать — нельзя.

— Не выйдет, — дополнил второй.

— Хорошо — не выйдет. А плохо — не надо, — Текк’т с гулким рокотом погрузился в скалу, оставив Гедимина растерянно смотреть на макет. Сармат мигнул ещё раза три, прежде чем силой удержал веки на месте и сердито сощурился.

— Да почему будет плохо⁈ У вас же ничего не отвалилось…

— Гедимин! — окликнул его Айзек. Он обогнул ангар и остановился неподалёку. Из приоткрывшейся двери выглянул Кут’тайри, завёрнутый в три слоя накидок, и растерянно зашипел.

— Гедимин, оставь их в покое, — сказал Айзек. — Проку не добьёшься.

— Вчера было сказано… — прошелестел Кут’тайри. Гедимин мигнул.

— О чём вы тут вообще⁈ Айзек, ты понимаешь?

Айзек мрачно кивнул.

— Традиции, атомщик. Знаю, что ты их на дух не переносишь. Но Текк’тов заставить невозможно. Да и… лучше не рисковать.

Гедимин сердито сощурился.

— Что за традиция? В месяце Пустоты нельзя… работать⁈ Целый грёбаный месяц⁈ Это же чушь, каких…

— Тише, — Айзек, взяв его за плечо, втолкнул в ангар и закрыл за собой дверь. — Ну, то есть — ругайся, сколько влезет. Но проку не будет. Работать-то можно. Но…

Он развёл руками.

— Крупное строительство, сложное изготовление, — с этим никто затеваться не будет. Считается, что… — Айзек снова развёл руками. — Что добра не выйдет. Если не авария в процессе, так развалится потом. Быстро и с жертвами.

Гедимин смотрел на него, ошалело мигая, пока не заныли веки. Во взгляде Айзека не было насмешки — только сочувствие.

— Значит, все они в этом уверены… — пробормотал сармат, прижимая ладонь к шлему. — Что целый месяц… Saat hasesh! И что, ничего нельзя…

Айзек снова развёл руками.

— Думаешь, меня это радует? Но… — он вздохнул. — Всё-таки атомная станция.

— Барак, — буркнул Гедимин, глядя на макет. — Это был барак. Хотел достроить, а то всем тесно…

Айзек погладил его по плечу.

— Значит, монтаж конструкций… — Гедимин вспомнил, как рассчитывал сроки для окончательной сборки трёх корпусов, и стиснул зубы. — А что можно? Крышки для шахт — это тоже крупное или…

Айзек качнул головой.

— Думаю, не возьмутся. Текк’ты — существа ответственные. Ты сам ведь не станешь делать заведомый брак…

— Да с чего они взяли… — Гедимин, не договорив, стиснул зубы и болезненно сощурился. «Месяц, мать моя колба! Не день, не неделя…»

— Хеттийиррн ранен? — встревоженно спросил Кут’тайри, заглядывая сармату в лицо. Айзек тихо вздохнул.

— Боюсь, мы ему не поможем.

«Целый месяц. Сорок грёбаных дней. Все стройки, все производства…» — Гедимин зажмурился. «Правда, что ли⁈ И все сорок дней местные сидят и плюют в потолок? Всей Равниной⁈»

— Чушь какая-то, — его голос против воли прозвучал жалобно. — Местные весь месяц ничего не делают? Совсем ничего?

— Дни Пустоты хороши для разрушения, — пробормотал Кут’тайри, с опаской глядя на сарматов. — Но вот строить — очень опасно…

Гедимин мигнул. «Разрушение? И поэтому Текк’ты вдесятером роют шах… Стой! Верно же. Разрушают скалу… Та-ак. Всё-таки месяц мы не потеряем.»

— Дробление гравия — это разрушение? — спросил он. — Про гравий никаких традиций нет?

…Гедимин поставил звукоизолирующее поле вдоль холма, но даже сквозь него был слышен хруст и грохот — по дну долины перекатывались каменные волны. Текк’ты втроём ободрали часть широкой низины от гравия и теперь «плескались» в выросшем кургане, разбрасывая металлические капли и комья чёрнопесочной руды. Ворота склада были открыты настежь. Гедимин убрал все внутренние перегородки, и Текк’ты сгребали гравий в ангар так, что здание переваливалось с боку на бок. Ещё один курган возвышался поодаль; из него торчало вывернутое дерево-валун, и Гедимин думал, что попросит кого-нибудь перекинуть его на холм — пригодится для обучения филков. «А может, сами дотащат. Тоже тренировка…» — сармат покосился на филков, болтающих о чём-то у неподвижного металлосборника, и криво ухмыльнулся.

Грохот на секунду затих.

— Песок — завтра, — пообещал Текк’т, выглянувший из гравийного кургана. — Сегодня — перебирать. Ломать — завтра. Младших позовём. Будет быстрее.

— Хорошо! — крикнул Гедимин под треск и стук обломков, вылетающих из кургана. Металл и чёрнопесочная руда тонким слоем рассыпались по ущелью — как след, оставленный ползущим и убывающим в размерах холмом. «Быстро они работают,» — думал сармат. «Повезло с тёплыми днями. Но вот тесный барак филкам придётся потерпеть. Надеюсь, Айзек объяснит им. А не дойдёт — отправлю строить вручную. Скогны, вон, справляются, а они в два раза мельче.»

— Гедимин! — из-за ангара с опаской выглянул Вепуат. — Что делаешь? Наблюдаешь? Очень занят?

— Говори уже, чего там, — буркнул сармат.

— Альгот, — Вепуат ухмыльнулся. — Он сам подойти боится. Айзек всем сказал тебя пока не трогать. Но — Альготу, похоже, очень надо. Сходим?

…Сарматы склонились над исчерченным листком. Формулы, протянувшиеся от края до края, выглядели знакомо — если не целиком, то хотя бы частями, но каждую из них дублировала строчка странных обозначений.

— Что это? — спросил Гедимин.

— Роспись по стихиям, — рассеянно ответил Альгот, обводя «хвост» формулы жирным кружком. — Видите, что получается?

— Не-а, — честно сказал Вепуат. Гедимин смотрел на часть формулы перед знаком равенства — с двумя вопросительными знаками, подчёркнутыми дважды. Точно так же был отмечен фрагмент «росписи по стихиям» прямо под ними.

— Жидкая молния всё-таки работает, — сказал химик и ещё раз обвёл «хвост». — Но не хватает одного реагента. Скорее всего, он содержится в воде. И искать его надо в Сфене Воздуха.

Гедимин мигнул — ход мысли Альгота понять не удалось ни с первого раза, ни со второго.

— С чего ты… — начал было он, но Вепуат толкнул его в