Хозяйка драконьего замка - Екатерина Белова

сожалению, мое молчание Лети восприняла, как маленькую победу.

— Знай свое место, клуша Виве, — прошипела она ликующе. — И помни, что сердце Дареша принадлежит мне.

Я не хотела этого делать. Этот страшный разговор в подземелье что-то сдвинул у меня в груди, заставил чувствовать что-то страшное и необъяснимое. К Фирре, к генералу, и даже вот к этой раскрашенной хваткой девице Лети. Я, правда, не хотела этого делать, но я была должна.

— Дера Вильс, — Лети вздрогнула, словно успела позабыть собственное имя. — Мы с мужем предпочитаем не вмешиваться в дела личной прислуги друг друга. Если вас не устраивает ваше положение, обсудите это непосредственно с вейром Бельх.

Обойдя по кругу трясущуюся от унижения Лети, я поспешно ретировалась поближе к остальным драконирам. Драконьих способностей у нее почти нет, но вот в волосы она вцепиться может.

— На самом деле, вейр Бельх вовсе не посещал ее ночью, — тихо зашипели мне на ухо две незнакомые драконицы.

— Я знаю, — ответила таким же шепотом. — У меня же хранитель, он знает обо всем, что творится на территории Гнезда.

Вокруг поднялись вой и аханье. Хранитель! Да не может быть! Покажите его нам! А какого он размера? Он — дракон? Вы ведь знаете, что Гнезд, имеющих хранителя, очень мало?!

Теперь знаю.

Около меня сбилась целая стая драконов, когда к оживленному диалогу присоединилась вейра Шалхе — та самая невеста Аша, и взялась ревностно выспрашивать про хранителя.

Настроение и без того испорченное ссорой с Ашем и допросом Фирре, испортилось окончательно.

Дурнота накатила так резко, что меня качнуло. Я опознала знакомые признаки нервного срыва и слепо отступила назад. А после кто-то привычным жестом положил мне руку на плечо.

— Я искал тебя, Эйвери.

Обернувшись к Милошу, буквально вспыхнула от радости. Схватила его за руку, совершенно не стесняясь сотни взглядом, ловящих каждый мой жест:

— Сама тебя обыскалась, Милош!

К моему ужасу, на глаза навернулись первые слезы, в груди как-то нехорошо и жарко обмякло сердце, даже руки затряслись. Кажется, меня, наконец-то, нагнал мой личный стресс. Это такая чисто женская истерика, когда катаешься в соплях по постели и ненавидишь весь мир. Вроде бы у остальных он протекает более интеллигентно, но у меня с таким вот разгромом. Как мой личный психотерапевт не старался, а стресс трепал меня каждые полгода, как цунами Восточную Яву. Причем накатывал в самые странные моменты и на первый взгляд не имел никакого отношения к ситуации.

Вот и сейчас. За мной ухаживает десятка два высокорожденных драконов, а у меня истерика на носу.

Я вцепилась в Милоша покрепче и одними губами потребовала:

— Уведи меня отсюда. Под любым предлогом.

Одновременно со мной один из не успевших уйти дракониров неожиданно жестко произнес:

— Как смеет калека обращаться на ты к супруге своего господина?

Подняла полный непролитых слез взгляд на Милоша, но тот выглядел бесстрастным и совершенно заледеневшим.

Господи, серьезно. Они всегда разговаривают с ним так?! Неудивительно, что он мчался рысью до самых окраин, чтобы больше не сталкиваться со столичными приятелями.

Наверное, Милош хотел что-то ответить. Холодная маска дрогнула на миг, погружая в черную отчаянную ярость, но после кинул короткий взгляд на меня и отступил.

— Мне нужно осмотреть тебя, Эйвери. Полагаю за вчерашний день никто не додумался пригласить к тебе лекаря.

Он аккуратно взял меня за плечи и направил к дому, не давая обернуться и закрывая телом от любопытных взглядов. А я, все также не оборачиваясь и скрывая лицо, бросила короткое:

— Милошу дозволено обращаться ко мне кратко.

На последнем слове голос у меня неприятно треснул, как стекло в бокале, крепко сжатом драконьей лапой.

Милош провел меня тернистыми переходами Гнезда в самый край лечебного флигеля. Скорее всего, раньше второй флигель служил домом для садовника и уличных работников, но я не глядя отписала его лекарям. В военных условиях, лекари были Леяшу нужнее садовников.

Мы проскочили первый этаж, где содержали тяжело раненных, и он сразу провел меня в личный кабинет, соединявший собой две комнаты и зельеварную. Еще одна находилась в подвале, но туда Милош спускался реже, чем хотел. Слишком много на него дел навалилось.

— Сюда, — сказал тихо.

Усадил меня в кресло и осторожно присел на корточки рядом, заглядывая мне в лицо снизу вверх.

Мне было так плохо, что я не чувствовала даже стыда. Предвестие приступа было еще вчера вечером, спровоцированное красавицей, а сейчас, наконец, накрыло. Весь ужас заключался в том, что во время приступа я становлюсь невыносима. Ною, ною и еще раз ною. Из всех живых представителей фауны меня терпел только мой психотерапевт, да и тот за бешеные деньги. Так бы, наверное, убил. Зашлепал бы насмерть своим модным айпадиком последней модели.

Милош взял меня за руки, с сочувствием заглядывая в лицо.

— Я дам лекарство, Эйвери. Выпей залпом, оно горькое. Рецептура отличная, а вот со вкусом пока не работал.

— Горькое, — повторила я послушно.

Слезы хлынули дождем, и Милош беспомощно заметался по кабинету.

— Только приляг потом хоть на час, иначе уснешь стоя или вообще в обморок упадешь.

Наконец, сунул мне в руки прохладный горшочек, и я, как опытный алкаш, опрокинула его в горло. Состояние у меня было такое, что я бы и бутылку водки, наверное, выпила.

Полынная горечь разлилась на языке.

— Не плачь из-за него. Смерть приходит к каждому из драконов, как бы ни был он силен.

Кажется, Милош решил, что я плачу из-за смерти генерала. Но я пять лет изучала природу собственного стресса и точно знала, что нет. Не-за Аша я реву. Из-за всего. Боль, скапливающаяся с той секунды, как Дареш протянул мне личинку и заканчивая вчерашней ночью, когда Аш прямо назвал меня убийцей своей семьи.

Не захотел даже выслушать.

Это означало только одно: его устраивала версия, в которой я была виновной. Он не хотел знать правду, которую требовал от меня. Он эту правду уже давно себе придумал. Уж не знаю, как Фирре обманула его на допросе. Ей наверняка помог канцлер, но только бог знает, как именно.

Остаточная горечь лекарства прокатилась