Хозяйка драконьего замка - Екатерина Белова

кожаной перчатке легла мне на щеку, холодя нагретую солнцем кожу, после сползла мне на горло, запечатав большим пальцем рот. Я тихо сглотнула ставшую вязкой слюну. Угроза звучала убедительно.

— И подумаешь о моем предложении, — канцлер наклонился ближе и я ощутила мягкий аромат какого островато-пряного зелья. — Если не ошибаюсь, а я, иномирянка Эйвери, редко ошибаюсь, мое предложение будет действовать два заката, а после ты дашь свой ответ.

Сердце испуганно стукнуло в груди. Замерло. Ну конечно, он ведь знает, что я иномирянка, а, стало быть, знает и о черной магии в моем теле.

Несколько секунд до боли напрягала глаза, пытаясь рассмотреть лицо за шторкой вуали, но не смогла. От канцлера фонило десятком сложных артефактов и черной магией. Наверное, поэтому Гнездо его и пропустило. Через Леяш перегоняли такое количество черной магии, что то приняло канцлера, как родного.

В груди разгоралась злость на собственную трусость. На слабость. На желание спрятать голову в песок и пусть уже меня кто-нибудь спасет. Аш! Вот пусть Аш придет и спасет меня из этой дурацкой ловушки запутанных божественных договоров и обещаний между драконами.

Я вдруг с какой-то кристальной ясностью поняла, что он поможет, хотя считает преступницей и манипулятором. Нужно лишь попросить. Но тогда и весь его план посыпется, как неустойчивый карточный домик.

Нужно потерпеть. Прожить еще один день и постараться узнать как можно больше.

Зло вскинула голову.

— Зачем вы поменяли Виве на иномирянку? — спросила прямо. — Из-за черной магии?

Канцлер застыл, после сжал руку крепче:

— Эта глупая девчонка Фирре тебе сказала? — зашипел со злобой все тем же скрипучим голосом, и я запоздало сообразила, что он использует артефакт, меняющий голос. — Он должен был ее убить!

Пожар ненависти, горящий в груди, немного притух под натиском недоумения. То есть, эти двое даже не договорились, кто подчистит концы? Или все дело в том, что Фирре по случайности посадили в единственную камеру, не пропускающую вообще никакую магию, даже кровную?

Как бы страшен канцлер ни был, и он уязвим.

Словно во сне, наклонилась вперед, невольно усиливая хватку на собственном горле, и сорвала вуаль с ненавистной фигуры.

И онемела.

Передо мной стоял вейр Тальф старший собственной персоной. Отец Милоша.

Несколько секунд растерянно сжимала край вуали в пальцах, а после, наконец, отшатнулась, едва ли не выломавшись из цепких пальцев.

— Вы! — вырвалось из губ.

Не знаю, кого я ожидала увидеть. Шок был слишком силен, хотя канцлером мог оказаться кто угодно.

К еще большему шоку, канцлер спокойно отпустил меня и щелкнул пальцами, и миг спустя вуаль снова плотно закрывала его лицо. Но я запомнила темные внимательные глаза, в которых не было ни злобы, ни радости, ни ненависти, ни даже раздражения. Скорее, в них была… усталость?

— Это был глупый поступок, вейра Леяш. Если вы желаете жить долго и счастливо, вам лучше не совершать необдуманных действий.

Я так и стояла, окаменев, пытаясь успокоить дыхание и взять под контроль собственное трясущееся от ужаса сердце. Меня, как зайца, обложили со всех сторон. Аш, Дареш, канцлер. Я лавировала между тремя опасными мужиками, и больше не было гарантий, что я доживу до завтра.

А, нет. Были. Канцлер же обещал, что завтрашний закат я встречу.

Канцлер давно ушел, а я так и продолжала стоять в розовых кустах, раздираемая противоречиями.

После заставила себя двигаться. Гнездо и Леяш нуждались во мне, поэтому бегать по потолку я буду потом, когда переделаю все дела. Подняла голову повыше и все же вернулась к дому через внешний двор. Ну что я в самом деле. Не хватало еще бегать от юнцов, собравшихся под моими окнами.

Невозмутимо прошла сквозь строй ошалевших от моего присутствия драконов, раскланиваясь с особо нахальными, и двинулась сразу к плацу. Тот находился на некотором отдалении от Гнезда, заросший, но в относительно целом состоянии. К тому же там обретался Гирп, растерянно шатающийся среди кустистых зарослей и неровного камня. Кажется, новости о смерти генерала, его подкосили.

С каменным лицом взяла его под руку и вкрадчиво сказала:

— Плац необходимо расчистить…

— Это правда, что…

Перебил меня Гирп, но я не дала ему договорить. Настойчиво повела вглубь бурьяна, вымахавшего с человеческий рост:

— Правда. Но плац все равно надо расчистить, и хорошо бы управиться к завтрашнему дню. Очень на вас надеюсь!

Гирп немного приободрился, созвал рабочих, раздавая указания, а я снова погрузилась в диалог с хранителем.

Уже к обеду я была вымотана донельзя. Поскольку что бы я не делала, куда бы не шла, ум, как заколдованный, разгадывал слова канцлера. Зачем ему кольцо Леяш? Но ведь в руках постороннего человека, кольцо лишь металлический ободок.

Ведь… так?

Под мысли, бегающие в панике по кругу, перешла на склад, чтобы взглянуть на заряженные артефакты. Я еще утром кокетливо попросила молодых драконов помочь с зарядкой, и те послушно согласились мне угодить.

Засев в самое дальнее помещение, наскоро проглядывала артефакты, когда хлопнула дверь, и на складе резко потемнело.

— Вот ты где спряталась, жена.

Дареш стоял у самой двери, и выглядел чужеродно на фоне убогой сырой комнатушки с земляным полом. Все-таки объективно он был очень хорош. Не зря юные драконицы табунами вокруг него паслись.

Интуитивно напряглась, но он не подошел. Так и остался у двери, оперевшись бедром о боковину и сложив руки на груди. По-звериному желтые глаза ощупывали меня сантиметр за сантиметром.

Вспомнилась его вчерашняя угроза исполнения супружеского долга, и я невольно поежилась.

А здесь мы наедине, в полутьме и достаточно далеко от остальных драконов. Так далеко, что я слышала только звук нашего дыхания и звон капель у срезанной трубы.

— Много работы, — коротко кивнула и вернулась к артефакту.

Но было поздно. Чувства обострились, как у загнанного зверя. Взгляд косил вбок, отслеживая каждое движение Дареша.

— Этой ночью мне нужен хороший дипломатический прием, и ты, как моя супруга, должна его организовать.

Слово «дипломатический» в моей голове самым причудливым образом соединились с канцлером и ифритами. Резко подняла голову, больше не думая изображать из себя хозяюшку за работой. В голосе прорезалась привычная жесткость:

— Прибудут