Жажда - Трейси Вульф

– Пойдем, Грейс. Он того не стоит.

– Вообще-то Мекай просто провожал меня на урок. – Мне не нравится быть в гуще их конфликта, но это вовсе не значит, что я при первой же возможности брошу Мекая.

Звенит предупредительный звонок, возвещающий скорое начало следующего урока, и Мекай, пожав плечами, делает шаг назад.

– Я, пожалуй, пойду на матанализ, если ты не возражаешь, чтобы остаток пути тебя сопровождала Лия.

– О чем ты? Разумеется, я могу благополучно доставить ее на урок, – саркастически бросает Лия, я же только благодарно улыбаюсь ему.

Мне нравится, что Мекай готов обеспечивать мою безопасность, не поднимая шума из-за мелочей. Особенно если учесть, что в более широком аспекте о ней позаботился Джексон.

– Я совсем не против, – отвечаю я, и так оно и есть. Когда меня окружают те, кому доверяет Джексон, даже если они друг с другом на ножах, это так облегчает жизнь, позволяет смотреть на нее настолько проще. – А тебе надо идти на математику.

– Такие слова не пожелал бы услышать ни один нормальный человек, – со вздохом отзывается он. Но делает еще один шаг назад и машет мне рукой, расставив на ней два пальца в форме буквы «V».

Повинуясь порыву, я подхожу и обнимаю его:

– Спасибо, что ты меня проводил. Я очень тебе благодарна.

Похоже, он немного ошарашен этим простым проявлением человеческих чувств, и я быстро отстраняюсь, боясь, что сделала что-то не то. Но когда поднимаю глаза, на его лице играет бесхитростная улыбка, говорящая о том, что он ничего не имеет против. А потом он гладит меня по голове, словно я чихуахуа, получившая приз на выставке собак.

Но все равно приятно знать, что я заслужила одобрение кого-то из друзей Джексона, так что я улыбаюсь ему и машу рукой, также расставив два пальца.

Он смеется, немного ощеривается в сторону Лии – надо думать, для виду, – затем разворачивается и идет назад.

Я секунду смотрю ему вслед, ожидая, что сейчас он понесется во весь опор, как это делала Лия, но вместо этого Мекай идет не спеша, как герои тех старых вестернов, которые часто смотрел мой отец.

Что только поднимает его в моих глазах. Он готов дать мне и Лии возможность поболтать без помех, но отнюдь не спешит оставить меня с кем-то один на один. Даже если это такой же вампир, как он сам.

– Как ты? – спрашиваю я, еще раз взглянув на свой телефон и опять не найдя на нем сообщений от Джексона. И обнаружив, что до начала урока осталось только две минуты.

– По-моему, это мне надо задать тебе этот вопрос после той сцены в зале для самоподготовки.

– Ах, это… Джексон… э-э… – Я замолкаю, не зная, что тут можно сказать.

Лия смеется:

– Тебе не надо ничего объяснять. Хадсон тоже всячески оберегал меня, делая все, что считал нужным, лишь бы мне было хорошо. Даже когда меня не от чего было оберегать.

Может, рассказать ей, что происходит на самом деле? – думаю я. Чтобы узнать, что по этому поводу думает она. Но мы уже почти дошли до флигелей, и теперь вокруг стало куда больше народу – и вампиров, и ведьм, и драконов, и человековолков. И поскольку все они наверняка и так перемывают мне кости, я решаю не подливать масла в огонь.

А посему вместо того, чтобы открыть Лии глаза на происшествия последних дней, я просто пожимаю плечами и смеюсь:

– Ты же знаешь, парни, они такие.

– Это точно. Кстати говоря… я тут подумала, что, может быть, тебе захочется на какое-то время избавиться от всего этого мужского шовинизма. Хочешь, устроим сегодня вечером девичник? Мы могли бы заняться косметическими процедурами, посмотреть какую-нибудь романтическую комедию, наесться шоколада. Может быть, даже сделать друг другу маникюр и педикюр, о которых мы говорили на днях.

– Правда? – Я украдкой смотрю на свой телефон, но ответа от Джексона все нет. Может, мой дядя в самом деле услал его в Прагу – или в Сибирь? – Да, наверное, это было бы неплохо.

– Надо же. – Она делает вид, что оскорблена. – Какой энтузиазм.

– Извини. Просто я надеялась, что Джексон попросит меня провести с ним какое-то время сегодня вечером. Но… – Я со вздохом показываю ей мой телефон: – Пока ничего.

– Не обольщайся. Джексон не из тех, кто строит планы заранее. – К ожесточению в ее голосе примешивается грусть, и я невольно начинаю думать, что, несмотря на ее слова, ей так же недостает его дружбы, как и ему недостает дружеского общения с ней.

Вот жесть. Особенно если учесть, какая боль сейчас снедает их обоих.

Встревать в это я не могу, ведь это не мое дело – я не знала Хадсона и меня не было рядом, когда дружба Джексона и Лии оборвалась, – но мне хорошо известно, какой хрупкой может быть жизнь, даже если ты вампир. Как быстро ей может прийти конец, притом безо всякого предупреждения – и потом уже ничего исправить нельзя.

Я также знаю, как Джексона тяготит ссора с Лией, поскольку это каждодневно напоминает ему о его роли в гибели брата. Может быть, все это таким же тяжелым грузом лежит и на Лии… и, может быть, их раны начали бы потихоньку затягиваться, если бы они смогли простить друг друга и самих себя?

Ведь надо думать, все, что угодно, было бы лучше этой их вражды. Они оба сокрушены, и ни он, ни она не могут идти дальше, в будущее, из-за того, что они так травмированы прошлым.

Поэтому в конце концов я не могу удержаться и все-таки говорю:

– Знаешь, ему здорово тебя недостает.

Лия пялится на меня:

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – то ли шепчет, то ли шипит она.

– Да нет, знаю. Он рассказал мне о том, что произошло. И я даже представить себе не могу, как тебе должно быть больно…

– Ты права. Ты не можешь этого представить. – Она ускоряет шаг, и я чувствую, что туннель начинает идти вверх. – Так что даже не пытайся.

– Хорошо. Прости. – Чтобы не отстать от нее, я почти бегу. – Просто мне кажется, что тебе стало бы лучше, если бы ты попыталась восстановить контакт с Джексоном. Или с кем-нибудь другим. Я понимаю, что ты скорбишь, понимаю, что ты хочешь, чтобы тебя все оставили в покое, потому что общение слишком мучительно. Поверь, я хорошо это понимаю. – Господи, мне ли это не понимать.

– Но дело в том, – продолжаю я, – что так тебе никогда не станет лучше. Ты варишься в собственном соку, тонешь в своем горе, и, пока ты не решишься сделать первый шаг, ты так и будешь тонуть.

– А что я, по-твоему, делала, когда приглашала тебя к себе на косметические процедуры? – вопрошает она, говоря таким тоненьким голоском, какого я у нее еще не слыхала. – Я так устала плакать перед сном каждую ночь, Грейс. Так устала страдать. Поэтому-то я и подумала, что могу начать все сызнова с тобой. Ты хорошая, и ты не знала Хадсона и не знала меня такой, какой я была тогда. Мне казалось, что мы могли бы стать подругами. Настоящими подругами.