Перелом - Сергей Альбертович Протасов

С теми же, кто не желал или не мог вписаться в новую концепцию, несмотря на жесточайший кадровый голод, расставались без сожаления, параллельно выделяя из самых толковых нижних чинов людей, способных командовать на поле боя, повышая их порой даже сразу через одну-две ступени в званиях. Причем вопрос происхождения новоявленных «благородий» имел самое последнее значение. Главное, чтоб дело разумел.

Были составлены специальные инструкции, в обязательном порядке вменявшиеся к исполнению всеми командирами, начиная от батальонных и выше, вплоть до командиров корпусов. По этим инструкциям сильно укрепленные позиции предписывалось обходить, принуждая противника к отступлению не геройскими штыковыми атаками, а глубокими охватами флангов. Штурмовать следовало только ключевые пункты обороны, представлявшие угрозу или препятствие для дальнейшего движения войск, но и те лишь после массированного обстрела и с наличием достаточных сил для последующего развития успеха.

Новый командующий генерал Штакельберг упорно насаждал настоятельно рекомендованные Михаилом Александровичем и Рожественским порядки. Однако, прекрасно понимая, что в разумные сроки полностью перекроить всю армию просто не реально, в первую очередь распорядился заняться наиболее боеспособными частями.

В первой и второй армиях были реформированы по три дивизии, именовавшиеся теперь специальными дивизиями прорыва. Их укомплектовали до полных штатов новыми осадными и полевыми орудиями и личным составом, уже имеющим большой боевой опыт. Пехота в них начала обучаться немецкими инструкторами ведению боя в рассыпном строю и самоокапыванию. В порядке эксперимента в них также изучали и осваивали новейшие наставления по стрельбе, разработанные генералом Гриппенбергом за время его вояжа в столицу и обратно[18]. Доля резервистов в таких частях составляла не более десяти процентов, в то время как в остальных войсках на линии соприкосновения кое-где достигала тридцати, а в резервной 3-й армии и семидесяти процентов. Нормы снабжения боеприпасами для них были увеличены сначала в восемь, а потом даже в двенадцать раз относительно обычных штатов.

Именно необходимостью накопления большого запаса снарядов и патронов, постоянно подвозившихся как из европейских округов, так и из Владивостока и Николаевска, куда они теперь прибывали морем из Америки, объяснялось впоследствии столь позднее начало наступления. Но, как показали дальнейшие события, время этой отсрочки не было потеряно даром. К концу сентября японцам пришлось иметь дело уже совершенно с другой русской армией.

Войска Штакельберга пришли в движение с рассветом 25 сентября. Первым, как и ожидали японцы, активизировался их правый фланг. После сильного, но непродолжительного артиллерийского обстрела 2-я Маньчжурская армия генерала Гриппенберга двинулась вперед. Сначала 25-я пехотная дивизия генерала Пневского из 16-го армейского корпуса начала наступление с плацдарма на правом берегу реки Сяшузы в направлении Кайпинсяна. Почти одновременно, под прикрытием артиллерии, начали наводить переправу через реку Ляохэ выше впадения в нее Сяошузы саперы из 41-й дивизии этого же корпуса. Передовые японские позиции были взяты уже к полудню, и бои развернулись на подступах к Кайпинсяну. А к вечеру, форсировав Ляохэ, части 41-й пехотной дивизии Бигера двинулись на Сяотайцзы.

Поскольку уже в первые часы наступления на обоих этих направлениях проявили себя более сотни стволов русской полевой и осадной артиллерии, чей огонь корректировался с аэростата, японцы окончательно поверили в то, что это и есть основное направление удара. К наметившимся прорывам были выдвинуты резервные бригады от Факумыня и Тундзякоу, а также резервы армии Оку.

На следующий день, несмотря на наращивание наступавших сил путем введения 10-го армейского корпуса, начавшего переправляться западнее, продвижение корпуса генерала Топорнина замедлилось. Удалось только расширить плацдарм и взять селение Лицзявопу на самом левом фланге обороны противника. Одной из причин замедления являлась вторая линия обороны японцев, которая оказалась укреплена намного сильнее. Это было известно нашей разведке, поэтому от безнадежных атак в лоб, гарантировавших большие потери, до подтягивания артиллерийских парков воздерживались.

Вообще с самого начала наступления постоянно присутствовавший в штабе Штакельберга великий князь Михаил строго следил за тем, чтобы во всех корпусах четко следовали инструкциям, составленным новым штабом командующего войсками в Маньчжурии.

Для дальнейшего охвата японского левого фланга и действий в тылах генерала Ноги вперед выдвинулись казаки Уссурийской конной бригады генерала Самсонова. Не ввязываясь в серьезные бои, они нарушали связь в тылу 3-й японской армии, но переправиться через Ляохэ им не удалось из-за мощных японских заслонов, усиленных артиллерией и пулеметами.

Из опроса захваченных пленных удалось узнать, что, опасаясь именно этого, еще накануне японцы начали переброску дополнительных полков из Телина за реку Ляохэ, продолжая усиливать армию Ноги прочими резервами. Однако со своих передовых позиций они не сняли ни одного батальона, опасаясь ударов и на других направлениях.

Их разведка доносила об активном движении и расширении конно-железной дороги восточнее хребта Бейдин. Поскольку там и так проходила хорошая мандаринская дорога, сооружение в дополнение к ней еще и полноценной железнодорожной ветки говорило о том, что со снабжением расквартированных севернее Нанчензо войск она не справляется. Судя по тому, что к началу наступления русские точно так же проложили железную дорогу вдоль фронта к своему правому флангу, под Нанчензо тоже ожидалось наступление.

Японские опасения вполне подтвердились, когда утром 27 сентября там начали стрелять осадные пушки. После получасовой бомбардировки вперед пошла пехота, сумевшая в нескольких местах у мандаринской дороги сбить противника с передовых позиций и достичь окопов первой линии обороны, создав фланговую угрозу удержавшимся частям.

Видя это, японцы быстро откатились на вторую, основную линию, опиравшуюся на более основательные капитальные позиции. Отвод войск из первой линии окопов должен был позволить сохранить людей и оружие, оторваться от русских цепей и более основательно подготовиться к отражению штурма самого города.

Однако, вопреки ожиданиям, завладев первой линией обороны, русские продолжили стремительное продвижение, хотя на подходах к японским укреплениям почти полностью лишились артиллерийской поддержки. Судя по редким залпам единичных орудий, нащупывавших японские батареи, редуты, траншеи и люнеты, большинство их пушек оказались далеко в тылу, в то время как японская артиллерия, наоборот, имела теперь очень выгодные позиции. Вскоре после полудня над мандаринской дорогой показался русский аэростат, но и с его появлением стрелять чаще русские не стали, продолжая под непрекращавшимся шрапнельным огнем накапливать силы для атаки.

Японцы активно противодействовали, введя в дело всю свою артиллерию и, судя по поступавшим с шара донесениям, спешно насыщая позиции пехотой. Однако генерал Мейендорф, имея однозначный приказ, продолжал выдвигать на исходные рубежи для атаки наиболее боеспособные дивизии своего первого армейского корпуса. Как только стало ясно, что японцы ввели в дело всю свою артиллерию, и ее расположение удалось выяснить наблюдением с воздуха, окрестности огласились невиданным доселе грохотом залпов сразу нескольких десятков тяжелых орудий морского