Алмазный трон - Дэвид Эддингс

— Теперь более или менее ясно, — Спархок взглянулна Сефрению. Флейта смочила в фонтане платок и мягкими прикосновениями обтиралалицо женщины. Сефрения склонила голову над плечом ребенка, если конечно, Флейтабыла ребенком. — Так что же, теперь Эрашам собирает там армию?

Воррен фыркнул.

— Только идиот может назвать это армией. Они же ничегоне могут делать толком — им ведь надо каждые полчаса молиться, и, к тому же онислепо подчиняются всем дурацким приказам своего одряхлевшего вождя, —Воррен рассмеялся. — У Эрашама иногда заплетается язык, а порой он простопутает слова, что не удивительно, ведь он наполовину бабуин. Однажды во времясвоей проповеди где-то в глухомани, он отдал неподражаемый приказ. Он хотелсказать: «Падите на своих врагов!» но что-то, видно у него спуталось, и старецзавопил: «Падите на свои мечи!». Три тысячи его воинов в точности выполнили егопризыв. Эрашам возвращался домой один, пытаясь понять, что же случилось.

— Ты слишком долго пробыл здесь, Воррен, —засмеялся Спархок. — Рендор начинает портить твой характер.

— Я не выношу тупость и грязь, Спархок. А сторонникиЭрашама свято в них верят.

— Ты становишься хорошим оратором, Воррен.

— Презрение — прекрасная закваска для пламенной речи.Мне некому высказать все это в Рендоре, зато есть куча времени отшлифовыватьотдельные высказывания про себя, — лицо Воррена посерьезнело. — Будьочень осторожен в Дабоуре, Спархок. У Эрашама есть дюжина или двепоследователей, о которых он, может и сам не знает, но в действительности всемв городе заправляют именно они. А они такие же спятившие, как и сам старец.

— Это плохо? — спросил Спархок.

— Даже еще хуже.

— Ты всегда умел обнадежить, Воррен, — сухозаметил Спархок.

— Может, это мой недостаток, но я стараюсь никогда нетерять надежды и не давать терять ее другим. А в Киприа произошло что-нибудьинтересное?

— Да, есть кое-что. — ответил Спархок, играятравинками. — Там появились чужестранцы, которые распускают слухи, что вэленийских королевствах на севере простой народ собрался поднять мятеж противцеркви, потому как якобы поддерживает эшандистское движение.

— Да, я слышал кое-что, но в Джирохе это еще не зашлодалеко.

— Боюсь, это дело времени. Все это хорошо организовано.

— Ты не подозреваешь, кто может стоять за всем этим?

— Мартэл, а мы все хорошо знаем, на кого он работает.Они хотят подвигнуть горожан присоединиться к эрашамовскому восстанию противцеркви как раз тогда, когда курия соберется в Чиреллосе выбирать новогоАрхипрелата. Рыцарям Храма придется прибыть сюда для подавления восстания, аэто развяжет руки Энниасу и его сторонниками на выборах, — Спархоквстал. — Как ты думаешь, долго еще проходит твой слуга? Нам лучше уйти доего прихода. Может он и не слишком умен, но я знаю рендорцев, они любятпосплетничать.

— Я думаю, у нас есть время, мой Джинтал по любомузаданию идет не быстрее, чем на неторопливой прогулке. Вы успеете перекусить ая пополню ваши съестные припасы.

— А в Дабоуре есть какое-нибудь безопасное место, гдеможно было бы остановиться? — спросила Сефрения.

— Нет в Дабоуре места действительно спокойного, —сказал Воррен и посмотрел на Спархока. — Ты помнишь Перрейна? —спросил он.

— Этакий тощий человек, который почти никогда неразговаривает?

— Вот-вот. Он в Дабоуре прикидывается скототорговцем, унего дом рядом со скотными дворами. Кочевники нуждаются в нем, поэтому он можетболее-менее спокойно ходить по городу. Он живет там под именем Меррелик. Онприютит вас, и выручит из беды, если что. — Воррен тонко улыбнулся. —Кстати, насчет неприятностей, Спархок. Я бы посоветовал тебе покинуть Джирох дотого, как Лильяс узнает о твоем возвращении.

— Она все еще несчастна? — спросил Спархок. —Я думал, она уже нашла себе содержателя.

— Наверно, и, я думаю, не одного. Но ты же знаешь,Спархок, она злопамятна, как кошка.

— Я оставил ей свою лавку, и она могла бы житьприпеваючи, если бы хоть немного думала о деле.

— Да, я слышал, что все оно так и есть, но ты лишил еедругого, ты уехал, попрощавшись с ней и оставив ей наследство запиской, недоставив бедной женщине удовольствия поубиваться, покричать, что она «сейчаспронзит свое несчастное сердце вот этим кинжалом».

— Но только так я и мог незаметно исчезнуть.

— Но все же ты поступил с ней ужасно, Спархок. Лильясведь прекрасная актриса, а ты… Ускользнуть среди ночи, лишить ее возможностиустроить спектакль, Спархок!

— Тебе обязательно так долго обсуждать этот вопрос,Воррен?

— Я просто пытаюсь дать тебе дружеский совет, Спархок.Все что тебе грозит в Джирохе — это несколько воющих фанатиков, а здесь тебегрозит гораздо, гораздо большая опасность — встреча с разъяренной Лильяс.

Примерно через полчаса они тихо покинули дом Воррена. Когдаони забирались на лошадей, Спархок внимательно посмотрел на Сефрению. Хотя едваперевалило за полдень, она выглядела очень усталой.

— А это существо, что следит за нами, может устроитьсмерч на реке? — спросил он.

Она нахмурилась.

— Вообще-то там слишком мало открытой воды, но созданиемира тьмы иногда могут преступить естественные законы природы, — онаподумала и спросила: — А река широкая?

— Не очень, — ответил Спархок. — Во всемРендоре не хватит воды на широкую реку.

— В узких берегах управлять смерчем будет трудно, ты жевидел, как блуждал тот, что разрушил корабль Мабина.

— Ну что ж, тогда мы должны попробовать. Ты невыдержишь пути до Дабоура верхом.

— Не надо рисковать из-за меня, Спархок.

— Но это, вообще-то, не только из-за тебя, Сефрения. Мыи так потеряли много времени, а путь на лодке будет намного быстрей, чемпосуху. Мы будем плыть рядом с берегом, и в случае чего успеем выскочить.

— Ну хорошо, Спархок. Сделаем так, как ты хочешь.

Они ехали по запруженным народом улицам, где одетые в черноекочевники смешивались с горожанами. В нос лезли навязчивые рендорские запахи —специи, духи и одуряющий аромат кипящего оливкового масла. Уличный шум оглушал.

— А кто эта Лильяс? — с любопытством спросилКьюрик.