Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра

их комнаты. Жауме рассказал, что до сих пор, со дня смерти жены, он проживал в доме один. Дети его тоже умерли; иногда старик пытался вспомнить свое ремесло в мастерской на первом этаже – бóльшую часть своей жизни он занимался изготовлением деревянных рукояток для ножей и кинжалов. Барселона производила ножи и мечи не только для внутреннего потребления, но и на экспорт, так что Жауме неплохо зарабатывал на хлеб до тех пор, пока его не начали подводить зрение и руки: теперь они принимались дрожать в самый неподходящий момент. Вот почему вдовец решил сдать одну комнату – денег уже не хватало. С тех пор как производители мечей и ножей отказались от его услуг, Жауме взялся помогать в госпитале Колом и со временем превратился в одного из постоянных просителей этого учреждения – из тех, что каждый день ходят по улицам Барселоны и собирают хлеб для бедных.

Рехина не замедлила появиться в доме на Госпитальной улице сразу после переселения: приложив столько усилий для обращения в христианскую веру, она не собиралась терять из виду своего будущего супруга. Уго проводил весь день во дворце Рожера Пуча, а там, кажется, даже рабы знали о постигшем его несчастье. При первом визите Рехины Жауме разулыбался, а Барча сердито посмотрела сначала на еврейку, а потом и на старика, который ужасно гримасничал, но при этом ни на секунду не отводил глаз от роскошных крепких грудей еще не обращенной гостьи. А вот Мерсе вовсе не обращала внимания на сюсюканье и нежности, с помощью которых Рехина пыталась завоевать ее симпатию; девочка продолжала играть с грубыми фигурками, которые Жауме выточил для нее из заготовок для рукояток.

Приходы Рехины стали таким обычным делом, что Мерсе в конце концов смирилась с ее ласками. Да и Жауме тоже попался на крючок: однажды, когда Барча гуляла с девочкой на улице, рука старика неожиданно оказалась на заднице у Рехины. Женщина расхохоталась.

– Тебе эти штучки уже не по возрасту, – мягко попеняла она. Жауме хотел что-то ответить, но Рехина оборвала разговор. – Ступай поиграй с мавританкой, – присоветовала красавица. – Она жаловаться не станет.

Однако с того дня, оказавшись наедине с Рехиной в каких угодно обстоятельствах, Жауме всякий раз давал волю рукам. Однажды бесстыдник зашел слишком далеко и схлопотал от Рехины оплеуху, хотя обычно женщина ограничивалась насмешливым выговором, да и приставания его сводились к паре щипков или шлепков по заду. Жауме был нужен Рехине как союзник и друг, по крайней мере, пока Уго жил под его крышей, потому что ей никак не удавалось сойтись с Барчей; впрочем, обе женщины предвидели это заранее.

– Имей в виду: скоро я стану твоей госпожой, – пригрозила Рехина после долгого и бесплодного разговора. – Ты должна будешь меня слушаться.

– Не беспокойся. Уж это я умею.

Ответы Барчи все время ставили Рехину в тупик. Мавританка не проявляла открытой враждебности, но было очевидно, что никакого уважения она не испытывает.

– Ты будешь жить лучше, если подчинишься моим желаниям.

– Я буду жить, как ты прикажешь.

– Я тебя изобью.

– Я всего-навсего мавританка, я привыкла.

– Ты же свободна. Ты могла бы найти себе другую работу.

– Не думаю, что найду такую, какую ты мне предлагаешь, – ехидно ответила Барча.

– Вот это уж точно, – подхватила Рехина. – Ты еще пожалеешь о своем решении, мавританка. Я заберу у тебя все, даже желание жить.

Чем больше распалялась еврейка, тем шире улыбалась Барча, но потом Рехина сказала такое, чего говорить не следовало:

– Для начала заберу у тебя девочку.

Разговор происходил в огороде. Услышав про девочку, Барча кинулась к Рехине и схватила за горло. Соперницы повалились на землю, Барча оказалась наверху.

– Я убью тебя, понятно? – цедила Барча, сдавливая ей горло. – Я тебя убью, если ты разлучишь меня с малышкой. Я тебя убью, если ты сделаешь ей что-то плохое. Я тебя убью, если ты поссоришь нас с Уго.

Рехина колотила по земле руками и выкатывала глаза. Лицо ее налилось кровью, когда Барча наконец ослабила хватку.

– Подумай хорошенько, как ты это устроишь, мавританская сука, – ответила еврейка, как только глотнула воздуха. – Потому что я при первой же возможности лишу тебя всего, что ты имеешь и что ты любишь. Я тебя уничтожу.

Теперь уже мавританка утратила бдительность, и Рехина воспользовалась ее мгновенным замешательством, чтобы скинуть ее руки и перекатиться в сторону.

Через секунду женщины опять стояли на ногах, тяжело отдувались, дрожали и сверлили друг дружку взглядами.

– Не пугай меня, грязная мулатка. Я не боюсь, – прокашляла Рехина.

– Так думают все, пока смерть за ними не явится. Умолять еще будешь, попомни мои слова.

Рехина задумалась.

– Я не стану отбирать у тебя любовь девочки, – уступила она наконец.

– И не будешь сталкивать нас с Уго, – потребовала мавританка.

– Хорошо, – снова уступила Рехина.

– Тогда я буду тебе служить.

– И будешь меня слушаться.

– И буду слушаться.

– И…

– Барча! Рехина! Барча!

После этих звонких возгласов на пороге дома появилась и сама Мерсе. Женщины одновременно изобразили улыбки на лицах.

– Барча, иди скорей! – позвала малышка, размахивая новой куклой.

Уго и Рехина поженились 6 декабря 1400 года, в День святого Николау, в барселонской церкви Пресвятой Троицы, построенной обращенными евреями. Шестого декабря в приходе чтили святых покровителей храма, к торжественной мессе были обязаны явиться все прихожане. Алтарь покрыли тканью с золотой вышивкой, маленькая церковь благоухала ладаном, десятки свечей, мерцая, освещали храм.

Настоятель, отец Рамон Виланова, выбрал именно этот важный день в награду за прилежание и отличные успехи Рехины в постижении христианского учения и за ее согласие перейти в новую веру. Месяцем раньше Рехина была крещена, а ее брак с Мосе Вивесом аннулирован. Рехина сменила не имя (была такая христианская мученица Рехина), а фамилию – она стала Виланова, как и ее приходской священник.

В церкви собрались почти все обращенные евреи Барселоны, их всех объединяло братство Пресвятой Троицы. Раймундо и Жакоб выступили поручителями со стороны Уго, а со стороны Рехины, обворожительной в красном платье из тонкой шерсти, с расшитыми рукавами и воротом, с красным поясом, стянувшим талию, и в шелковых туфельках того же цвета, выступили две подруги детства: только после крещения Рехина возобновила с ними дружбу, которую раньше королевский указ запрещал ей под страхом смерти.

Уго оделся в тот самый наряд коммерсанта, который когда-то предоставил ему мажордом Рожера Пуча. Рехина настаивала, чтобы Уго купил новую одежду или чтобы пошил себе костюм, однако жениха больше заботила чрезмерность свадебных расходов, положивших конец его последним сбережениям.

Хотя красное