Офицер. Сильные впечатления - Сергей Морозов

— Это по твоей милости меня тошнит, — ворчала она.

— Что верно, то верно, — соглашался он и обеспокоено вздыхал. — Ты ужасно бледная.

— Ничего, как-нибудь справлюсь, — говорила она.

Он кивал и возвращался к разговору по телефону, а немного погодя снова обращался к ней.

— Ты знаешь, я нисколько не раскаиваюсь в том, что сделал с тобой.

— Еще бы! Ведь ты об этом только и мечтал, — улыбалась она.

Он наклонялся и целовал ее в губы.

В такие моменты на Машу нисходила неведомая ранее благодать. Ей было даже странно, что еще недавно она моталась по каким-то опасным командировкам да еще всячески отстаивала перед Волком право на независимость. Теперь, когда они соединили свои судьбы, зависимость от любимого человека воспринималась как подтверждение их любви и придавала уверенности в нерушимости счастья. Она и сама не заметила, в какой момент его желания стали ее желаниями.

— Я тоже ни в чем не раскаиваюсь, — говорила она. — Я мечтаю родить тебе ребенка… Надеюсь, наступит день, когда война закончится и тебе не нужно будет никуда уезжать. Тебя переведут в Москву, ты сядешь за министерский стол и с девяти до пяти будешь поставлять эксклюзивную информацию для моей новой программы.

— А после пяти?

— Смотреть меня по телевизору и нянчить наших детей.

— Я не против, — усмехался он. — При одном условии.

— При каком?

— Ночью мы не будем смотреть телевизор.

— Само собой! — шептала она.

Немного придя в себя после смерти мамы, Маша приступила к работе над новым телевизионным проектом. Работа ладилась как никогда, и Артем Назаров прочил ей громадный успех. Она ни в коем случае не остыла к телевидению. Просто в ее жизни появилось нечто гораздо более существенное.

Ее философия была проста: что бы ни случилось в этом мире, она должна родить — и точка…

Когда господин Зорин собрал коллег на совещание и поинтересовался, как идет работа над новым проектом и как вообще обстоят дела, Рита взглянула на него поверх своих усеченных очков и с усмешкой ответила:

— Вообще-то все идет прекрасно. А у Маши есть для вас небольшая новость.

— Что такое? — рассеянно спросил господин Зорин. Рита подмигнула Маше.

— Дело в том, что я беременна, — сказала Маша.

— Ты — беременна? — покраснев, спросил Артем.

— И как это ты ухитрилась? — удивился господин Зорин. — Надеюсь, мы тут ни при чем?

— Абсолютно, — заверила Маша.

— Так-так… — продолжал бормотать Артем. — Что же это значит?..

— Это значит, что к весне один из вас еще успеет заслужить честь стать крестным отцом ребенка, — сказала Рита.

— Нет, но как это ты ухитрилась, Маша?! — оторопело вскричал господин Зорин, словно до него теперь дошел смысл ее сообщения.

— Должна вас заверить, господин Зорин, — проговорила Маша, морща нос, чтобы не рассмеяться, — что это не такое уж сложное дело. Но, боюсь, с моей стороны будет верхом неприличия, если я начну посвящать уважаемую публику в практические подробности этого мероприятия.

— Я не это имел в виду… — смешался господин Зорин.

— Что же касается остального, смею вас заверить, я в состоянии заниматься всем, чем занималась раньше. Разве что за исключением командировок по горячим точкам. Да и то в течение каких-нибудь нескольких месяцев… Тем более, что главное теперь для нас — новое шоу.

После оптимистических заверений Маши господин Зорин быстро пришел в себя и даже раскрыл ей свои объятия.

— Ну тогда — поздравляю! Это и в самом деле небольшая, но приятная новость.

Зато покрасневший Артемушка готов был вот-вот расплакаться.

— Надеюсь, ты тоже рад? — одернула его Рита.

— Ну конечно! — поспешно воскликнул он. — Поздравляю тебя, Маша.

— Спасибо, Артемушка, — откликнулась она.

— Но он хотя бы пообещал на тебе жениться? — собравшись с духом, поинтересовался Артем. — Или назревает новая драма?

— Какая еще драма? — насторожился господин Зорин. — Этого нам только не хватало. Ты выходишь замуж, Маша, или нет? Нам не безразлична твоя судьба. Ты же нам не чужая.

— Не беспокойтесь вы так! — улыбнулась Маша, чувствуя, что как бы там ни было телевидение действительно было и остается для нее «домом родным». — Скоро он разведется, и мы сразу поженимся.

— Вот и чудненько! — сказал господин Зорин, поблескивая своими стальными глазками. — Будем с нетерпением ждать этого знаменательного события. Правда, Артемушка?

— Естественно, — кисло ответил тот.

— А теперь, — продолжал господин Зорин, — почему бы нам не вернуться к нашим баранам, то бишь к новому шоу?… Непреодолимых проблем, насколько я понял, у нас нет. Единственное, нам немного придется отложить премьеру нашего шоу, пока Маша… пока она…

— Пока она снова не будет в форме, — с усмешкой договорила за него Рита. — До тех пор мы воздержимся от того, чтобы гонять ее по командировкам.

— Хоть бы заранее предупредила! — проворчал Артем, который все еще никак не мог прийти в себя.

— С каких это пор она обязана ставить тебя в известность о своей интимной жизни? — лукаво поинтересовалась Рита.

— А отец ребенка… — не унимался Артем. — Он будет жить с тобой? А, Маша?

— Это законный вопрос, — поддержал господин Зорин.

— Конечно, мы будем жить вместе, — уверенно ответила Маша, сделав вид, что не замечает саркастического взгляда Риты.

— Ты, наконец, удовлетворен? — осведомился господин Зорин у Артема.

— Мне-то что, — вздохнул тот. — Я могу лишь порадоваться за нее.

— Мы все за нее радуемся, — усмехнулся господин Зорин.

Между тем дела потребовали присутствия полковника на Кавказе. Он улетел, и Маша, оставшись одна с дряхлой бабулей, почувствовала, как вдруг ужасно опустела без него квартира на Патриарших, к которой она уже не могла относиться иначе как к их общему дому.

Последние дни, работая с Артемом Назаровым над концепцией будущего шоу, Маша почти не следила за новостями. Обстановка на Кавказе, казалось, была под контролем, и единичные обстрелы блок-постов не меняли общей картины.

Но вот однажды, когда Маша и Рита сидели с Артемом в его кабинете, внезапно вбежали Петюня и Гоша. Петюня махал руками, призывая их немедленно отправиться в отдел новостей, а Гоша лишь возбужденно повторял:

— Я же говорил! Я же говорил!..

В отделе они включили все мониторы. Петюня подхватил один из факсов и, почесываясь, сообщил: