Эльфийская сага. Изгнанник - Юлия Марлин

Мардред растолкал эльфов плечами и выступил вперед. Запело тяжелое железо. По комнате покатились вздохи и охи. Ученики переглядывались и шептались; не верили в виновность темного и те, кто пришел с Остином. Щелкнул замок, потом второй — наручные кандалы захлопнулись на запястьях, так и стоявшего в строгом поклоне воина.

— Посадить под замок. — Распорядился побледневший Остин. Полученные ножны с клинком, он поспешил передать Люке.

— Топай, — огр подтолкнул взятого под стражу.

Габриэл выпрямился, пронзил Остина острым взглядом и вышел из комнаты с высоко поднятой головой.

Одэрэк смахнул бисеринки со лба и выдохнул, кажется, пока преступника арестовывали — он и вовсе не дышал. И все же валларро был разочарован. Он ждал от исчадия криков, упреков, борьбы, а тот просто склонился и признал вину. Но, так даже лучше.

— Хвала Всевидящему, вы вняли моим словам. — Обратился он к владетелю замка. — Теперь-то поняли, какое чудовище пригрели на груди? Жаль, Тингона. Он был хорошим воином. Скажу, что его смерть послужила всем нам на благо. Он пал, чтобы жили мы. Теперь, когда исчадие ночи под замком, мы сможем, наконец, почувствовать себя в безопасности. Я рад, что вы прислушались к голосу разума. Не зря говорят, лучше поздно, чем никогда.

Остин процедил колкость, развернулся и покинул тренировочный зал.

* * *

Со склонов сползали вечерние туманы, дул обжигающе крепкий ветер. В сгустившейся ночной мгле бушевала метель. Середина марта в горах все равно, что начало декабря или конец января — весной и не пахло.

… Потаенная дверь тихонько скрипнула и в бешеном танце снежного вихря во двор шмыгнула крупная тень. Незваный чужак прижался к стене и замер, отплевываясь колючей взвесью. Заявился ирч.

Он был коренаст и очень высок, на голову выше самого высокого эльфа; мускулистые руки, свисавшие до икр, сжимали топор. Зеленокожее тело покрывала броня. Низко посаженную голову скрывал грубый шлем холодной ковки — в прорезях для глаз горело два красно-желтых зрачка.

Ирч — разведчик приподнял голову — со стены слышалась легкая поступь дозорных, тускло взблескивали костяные дуги луков, матово переливались навершия и доносились мелодичные голоса.

— … я вижу этот сон каждую ночь. Память возвращает меня в край надежд, край радости. Но города больше нет. На его месте курган, заросший белыми цветами. В блеске восходящего солнца листья горят каплями росы. Я знаю — это могила отца, и всех, кто пал защищая Эбертрейл. Но мне не больно. Нет слез. Я оглядываюсь и вижу свет. Вдоль горизонта тянутся синие хребты Гор Жизни, на севере шумит Белый Лес, далеко-далеко на востоке в пыли идут ажинабадские и аллеурские караваны. В облаках кружатся стаи озерных птиц. Они кричат. Пронзительно. Отчаянно. В душе печаль и скорбь, но не темное горе. Я достаю лютню, сажусь у кургана, начинаю играть и тихо напевать: «тьма еще не покорила меня, рок еще не сломал, не сдамся огню, не сдамся врагам, не страшно уйти, а страшно смириться, не боли боюсь — а судьбе покориться…»

— Прошу, Андреа, не надо. Сердце без того черное от отчаяния, — вдруг попросил второй эльфийский голос.

— Воля твоя, Самаэл, — вздохнул первый, Андреа. — Знаю, что тебя гложет. Сам думаю о том же. И чем дольше, тем больше сомневаюсь. Ну, не верю, что Габриэл убил Тингона. Не верю.

— Почему? Это вполне в традиции темных. Отомстить тому, кто унизил. Отомстить подло и тайно.

— Нет, — возражал первый колокольным звоном. — Каким бы он ни был, слово он бы не нарушил. Это против чести темных.

— Из золы снова не будет огня. Из обломков снова не сложится меч, — отвечал второй дозорный, Самаэл.

Ирч-разведчик сморщился, переставая слушать, — он ни слова не понял из разговора эльфийской стражи. Эльфы — поэты, эльфы — менестрели, тьфу. Он сделал несколько шагов, вжимаясь в каменную опору. Налево из-за угла замка выглядывал внутренний двор. Снежный вихрь уже успел замести его на три пальца. Ирч поднял голову — в окнах замка гас свет, шум голосов сменяло затишье. Это хорошо — это ему на руку.

Ирч двинулся дальше. Направо уходил широкий темный переход — он вел к конюшням и амбарам, огибая замок с востока. Прямо перед глазами обрисовалось кухонное крыльцо. Разведчик остановился, лязгнув доспехом. «Чтоб я сдох», прохрипел он про себя. В кухонных окнах горел яркий свет, и посторонний шум на улице могли услышать.

Не услышали, не заметили. Из кухни летел звон посуды, детские голоски и тоненький женский перелив.

— Леди Миллиана, а, правда, что тролли раньше крали детей-эльфов?

— Правда, деточка.

— А зачем? — Испуганно спрашивал другой.

— Нет, не скажу…

— Ну, пожалуйста, пожалуйста…

— Ладно. В стародавние времена жил на свете троллий король. Звали его Хакар Разоритель. Был он жесток и страшен, а на обед и ужин требовал, чтобы ему доставляли пленных эльфов.

— Он ел их заживо? — Взвизгнули дети.

— Бывало, и заживо, детка.

Ирч-разведчик захрипел от смеха, оскалив выдающуюся вперед нижнюю челюсть. Кремовые клыки блеснули в отсветах тонкого месяца, затянутого полупрозрачным пухом снежных облаков, но вовремя прикрыл глотку рукой. Светлые эльфы — до чего суеверные олухи, давился хрипами солдат. Слагают легенды и поют баллады, глупцы! вместо того, чтобы собирать армию и отвоевывать утраченное королевство Лагоринора.

Через десять шагов обнаружилась каменная лестница, ведущая к восточной сторожевой башне. Большие обтесанные камни серого неприметного цвета блестели, облитые серебром весенней наледи. Где-то наверху в свисте ветра и вое метели слышались голоса другой пары дозорных. Но здесь, в нижнем дворе не было ни души — ирч осклабился. Он приложил руку к пухлым губам и издал протяжный гортанный звук. Потаенная дверь скрипнула и в реве непогоды в предместья замка втекла стая врагов. Их было не меньше полусотни. Все в броне, шлемах и при тяжелом колющем оружии, дробившем орочьи и гоблинские кости на раз — два, а эльфийские и того легче, как льдаррийский хрусталь.

Полязгивая доспехом, они медленно подтекли к разведчику. Он махнул на серебрившиеся крыши одноэтажных амбаров, конюшен и складов.

— Туда.

— Опоздали, грязные морды, — брезгливо бросил Одэрэк, когда они вошли в амбар. — Я продрог, как пес.

— Полехче, эльф, — красно-желтые зрачки налились огнем, — не то натяну кишки на шею.

— Ладно, ладно, Гигр, успокойся, — улыбнулся медноволосый валларро. — Не для того мы заключили сделку, чтобы поубивать друг друга, правда?

— Хде металл?

— В днище клеток. Вот они.

Одэрэк кивком указал на несколько больших кованных клеток с деревянным поддоном. Стальные вертикальные прутья поблескивали в тусклых сполохах одинокой лампы в руке валларро. Иного освещения в амбаре, застеленном золотистым сеном, не имелось.