Ярость - Юрий Никитин

– Есть решение.

Пивнев сказал зло:

– Я о них уже наслышан.

– Настоящее решение, – сказал Кречет.

Что-то в его голосе заставило генерала поднять голову.Всмотрелся, голос его дрогнул:

– Если и оно окажется... липой, то я застрелюсь.

Я увидел, как в глазах Кречета промелькнуло одобрение. Давноне слышал, чтобы кто-то готов был застрелиться.

– Решение, которое многое даст России, – сказалКречет. – Очень много! А заодно позволит иных противников просто стереть сземли.

Пивнев вскинул голову. В лице ясно читались страх и надежда.

– Что значит... стереть?

Кречет сказал жестко:

– Чечня это или какой еще регион, но если там избиваютрусских, уничтожают, изгоняют из домов, то мы просто обязаны ввести тудавойска. И дать приказ стрелять в каждого, кто заподозрен... только заподозрен,что вооружен! Стрелять за косой взгляд, за дерзкий вид, стрелять в каждого, ктопокажется потенциально опасным. Журналистов допускать лишь потом, когда пройдеттакая... очистительная война. А какой продажный крикун гавкнет что-то о нарушенииправ, то пристрелите и его на месте. На войне не без несчастных случаев!Послать только те войска, что уже озлобились, кто будет сперва стрелять, апотом спрашивать... Мы должны расквитаться за позор. И мы это сделаем.

Пивнев смотрел счастливо, лицо порозовело, он весьпомолодел, грудь раздалась, а спина выпрямилась, но когда Кречет оборвал речь,глаза генерала начали гаснуть.

– Я не представляю, – сказал он протрезвевшимголосом, – как это можно сделать.

– Я скажу, – пообещал Кречет. – Но если я этогарантирую, то...

Генерал встал, вытянулся:

– Любое ваше приказание будет выполнено! Любое. Еслиэто позволит мне дать такой ответ Чечне или кому-то еще, то я готов... не знаюдаже на что готов. Хоть сделать обрезание и стать иудеем!

Кречет скупо улыбнулся:

– Ну, до этого не дойдет. Однако нечто подобноепредстоит. И еще... Что за черт?

Поморщился, к нам тащилась целая колонна разноцветных машин:от роскошного кадиллака до джипа, правда, даже джип роскошен до безобразия:блестит как солнце, нашпигован компьютерами, во все стороны торчат теле икинокамеры, а народ настолько пестрый, горластый и наглый, что за версту видно– пресса.

Кречет дернулся:

– А этот сброд зачем?

– Пресса освещает все, – ответил Пивнев медленно,и нельзя было определить по голосу, одобряет приезд прессы или осуждает.

– Черт, тут одни шпионы!

– Наверное, есть и просто газетчики, – успокоилПивень, в голосе звучала прежняя насмешка. – А вы их к стенке! Здесь чистополе, никто и знать не будет.

– Хорошо бы, – вздохнул Кречет.

– А кто мешает? Сопляки, недоумки с микрофонами!

– А где набрать умников на всю страну, – сказалКречет тоскливо. – Так не бывает, чтобы вся страна – умники... Или хотя быполовина. Этих побьешь, другие возьмут в руки микрофоны да телекамеры... Надотерпеть, пока эти подрастут, поумнеют. Или хотя бы повзрослеют... Ладно, раз ужприехали, пусть расставляют свои микрофоны. Я сейчас поговорю с захваченнымшпионом... не смейтесь, в самом деле нечто подобное изловилось, но черезполчаса вернусь.

Странно, подумал я, Кречет – первый из президентов, которогопресса не любит, предыдущих она лизала в зад в любом случае, а оппозициюоплевывала с рвением чисто русских холуев, подлейших и бесстыжих. То ли так ужверят, что Кречет их не тронет, то ли спешат свалить Кречета до того кактронет...

Одетый в пятнистую форму десантника, в чем многие усмотрелизловещий смысл, далеко идущие намеки, Кречет встал на фоне колонны танков.Пусть с холостыми зарядами для учения, но за спиной маячили генералы, которыесмотрели на телевизионщиков с неприкрытой неприязнью.

Корреспондент ОРТ, сытый и наглый, что привык показыватьсебя, любимого, на экранах чаще, чем президентов и политиков, поинтересовалсяжирным голосом:

– Господин президент, что означают эти маневры? В чемих скрытый смысл?

Кречет ответил сдержанно:

– Две недели войска НАТО проводили маневры, где боевойтехники было задействовано больше, чем у нас. И что же? Вы их не спрашивали, имможно. Войска США три дня назад закончили совместные маневры с южнымисоюзниками в Японском море, это близ наших берегов... Опять же, это в порядкевещей. А совместные учения Украины и НАТО? Но вы ищете скрытый смысл только внаших маневрах.

– Но все же...

– Смысл в том, что Россия выходит из болезни. И зановоосматривает себя, что у нее в порядке, а что нужно подтянуть. Вам, какувильнувшему от армии и уже отмазавшему от армии своего сына... Возражаете?Василь Павлович, после этой пресс-конференции раздай господам из прессызаключения врачей... да-да, как фальшивое, так и истинное... Так вот, вам,повторяю, как увильнувшему от армии и отмазавшему от нее своего сына, хотелосьбы, чтобы наша армия перестала существовать! Что ж, благое дело. Но спервапусть уничтожат свои армии те, на чьих землях не побывали захватчики, на чьихземлях не горели дома, не строили концлагерей, не истребляли население... Ночто-то ни ваша хваленая Америка, ни Австралия, ни Мексика своих армий несокращают! Почему?

– Господин президент, – задал вопрос корреспондентчетвертого канала, – а что вы скажете о... скажем так, о исламизацииРоссии? Правда ли то, что вы намерены превратить Россию в исламскоегосударство?

По рядам пронесся взволнованный шумок. Блицы заполыхаличаще, стремясь запечатлеть каждый миг, когда президент произнесет роковыеслова.

Кречет широко и чистосердечно улыбнулся:

– Что за чушь? Я ведь не князь Владимир!

– Но только в Москве сейчас начата постройка десятикрупных мечетей...

Кречет развел руками:

– А как же права человека? В той же Москве, о которойвы говорите, живет около миллиона мусульман. Если не больше. Но православныхцерквей – несколько сотен, а мечеть – одна. Странное у вас понятие осправедливости!

Блицы щелкали, в наступившую заминку вклинился корреспондентс сильным западным акцентом:

– Господин президент... но, как бы выразитьсяподеликатнее... православная церковь в России всегда пользовалась сильнойподдержкой государства. Как при царях, так и, негласно, при Советской власти.Если дать исламу свободу...

– Вы сами и ответили, – сказал Кречет. – Да,эта чужая вера, принесенная на штыках... пусть на мечах и копьях из Византии,так и не прижилась на Руси. Ее поддерживали князья, всюду строя церкви инасильно загоняя туда народ, затем – цари, а потом – генсеки. Сейчас же –впервые! – я просто даю всем равные права. Я не насаждаю ислам, как выпытаетесь представить. Я просто даю людям возможность выбирать. И это при том,что православие укоренилось даже в головах тех, кто почему-то считает себяинтеллигентами. Ну, вы же знаете, есть люди, которые причисляют себя к интеллигенциитолько потому, что получили высшее образование?