Ярость - Юрий Никитин

Из блиндажа вышел, пригибаясь, грузный генерал, в котором яне сразу узнал Яузова – подтянутый, живот подобрал, двигается четко, безкабинетной лени и замедленности. Один из офицеров что-то на ходу быстро тараторилему в ухо, указывал в мою сторону.

Яузов подошел, в глазах было великое изумление и еще что-то,что мне очень не понравилось, но назвать одним словом я сразу не мог. Онкивнул, проговорил с великим отвращением:

– Здравствуйте, Виктор Александрович. Не скажу, чтосчастлив вас видеть. Там одних компьютеров закупили на шесть миллионовдолларов!

Кречет спросил с интересом:

– Ну и что?

– А то, что если этот... футуролог и там погулял, какна даче Покальчука, то это стране влетит в копеечку.

Я возразил:

– Вы же слышали, на даче Покальчука произошел взрывгаза.

– Такой взрыв, что разнесло все в чертовой матери?

– Взорвалась газовая магистраль, – поправилсяя. – Прямо под дачей.

– А вы где были?

– В подвале! Туда отвели для ужасных нечеловеческихпыток!

Он отмахнулся, просительно посмотрел на Кречета:

– Похоже, придется выделять деньги на другую базу.

Кречет с сомнением посмотрел на меня, перевел взгляд наминистра обороны. Голос был успокаивающим, но без обычной генеральскойуверенности:

– Виктор Александрович уже государственный человек. Онбережет государственное добро. Даже, когда разгуляется, не особенно портит...

Яузов безнадежно отмахнулся:

– Это смотря как разгуляется. Он же за русскую идею! Завозрождение русского духа. А это: раззудись, плечо, размахнись, рука!.. Что засвадьба без хорошей драки, да как еще полгорода не спалить? Я всегда не доверялученым. То порох придумают, то экологию... А от этой непонятной футурологиивообще мир может сгинуть.

– Да все цело, – ответил я снеудовольствием, – что я, американец?

Кречет сказал наставительно:

– Это еще что! Я всегда говорил, что хороший ученыйвообще-то стоит целой танковой бригады! А наш Виктор Александрович не простохороший, он лучший!

Яузов посмотрел на меня с отвращением. Судя по его виду, набазу уже махнул рукой, беспокоился, не пострадали ли вокруг того места, гдебыла база, дома военного городка.

Меня подмывало спросить, не прибыл ли Яузов этим жесамолетом, но что бы ни ответил, это к делу не подошьешь, а вот прибыл или неприбыл, это узнаю, узнаю у других...

Из блиндажа опрометью выскочил молоденький и очень усердныйс виду офицер. В руках работал портативный телевизор. Бегом принес, развернулсяэкраном к президенту, застыл как чугунная статуя.

Телекомментатор вещал с экрана:

– О чем думает генерал Кречет, задумав провести военныеманевры? Причем, вблизи западных границ России, которые вскоре станут границамивсемогущего НАТО?.. Хочет показать, что у нас есть ядерные ракеты, способныестереть с лица земли человечество? Но для их взлета требуетсявысококачественное топливо, а инженеры не должны голодать, иначе нажмут не тукнопку...

Красивая девушка в короткой юбчонке, раскачивая бедрами,прошла к столу и неторопливо положила перед ним листок. Комментатор сделал вид,что только сейчас увидел текст, заговорил с подъемом:

– Только что получили сообщение, что генерал Кречет наманевры отбыл лично. Оставив разрушенную страну, он три дня проведет в обществесебе подобных: унтеров, держиморд, скалозубов...

– Сволочь, – выругался Кречет. – Классикуперевирает, гнать надо!

– Да и президента упорно называет генералом, –добавил Яузов. – Если такой работник не слыхал о выборах, надо снять занеграмотность. Или подать в суд, там все ясно – оскорбление, а потом уволить.

В Сербии русские части миротворцев терпеливо и уныло ждалиотправки, как здесь говорили, взад, на родину. Немцы и французы уже отбыли, уних и дома хорошо, а у русских частей сразу портилось настроение, когдапонимали, что скоро возвращаться, платить будут деревянными, к тому же сзадержками, летать снова на устаревших, не ремонтированных,

На аэродроме стояли два самолета. В готовности по-русски, тоесть, вне ангаров. Но огни потушены, даже в диспетчерской пусто, потому никтоне заметил в небе огромный самолет, что сделал круг и начал снижаться.

Когда самолет был уже над аэродромом, кто-то из случайныхнаблюдателей обратил внимание, что самолет без опознавательных знаков. Затемтот резко пошел вниз, его потеряли из виду.

Приземлился умело, с шиком, остановился, не пробежав и половинылетной дорожки. Трап еще не успели спустить, как откинулись люки в заднейчасти, по пандусу стремительно скатились бронетранспортеры высшей проходимости.Коммандос сидели, как чугунные статуи, все обвешанные ультрасовременныморужием, в бронежилетах, молчаливые, готовые в любой миг к мгновенным, взрывнымдействиям.

Бронетранспортеры на огромной скорости понеслись к русскомусамолету. Чудовищно огромный, он как гора вырисовывался на светлеющем небе.

Трап опущен, люки открыты, непростительная оплошность, иРэмбок с разбега взбежал по ступенькам. В салоне подпрыгнули и уставились какна привидение, когда мускулистый разъяренный человек, обвешанный оружием,возник в дверном проеме. Дуло огромного пулемета, если это шестиствольноечудовище было пулеметом, в руках командира коммандос смотрело, казалось, навсех разом.

– Кто командир? – вопрос был задан на русскомязыке почти без акцента.

Трое сидевших застыли, как восковые фигурки. У всех в рукахбыли карты, еще карты в беспорядке лежали на плоском боку чемодана. Одинответил, запинаясь:

– Он... он сейчас... гм... в городе...

Рэмбок выругался, тоже по-русски. Второй пилот спросилнерешительно:

– Что случилось?

– В России переворот, – выкрикнул Рэмбокяростно. – Нас прислали вам на помощь!.. По просьбе вашего законногоправительства – Госдумы. Мы должны спешно лететь, чтобы остановить маньяка! Гдештурман?

– Тоже в городе, – ответил второй пилот. –Покупает видеоаппаратуру. Там дешевле. У него список... А что за переворот?

Рэмбок видел, что русские посерьезнели. Похоже, о переворотедавно поговаривали, или же ожидалось нечто подобное.

В самолет, стуча подкованными сапогами, вбегали коммандос,дисциплинированно рассаживались по огромному салону.

Стиснув зубы, Рэмбок быстро оглядел панель управления. Вглазах рябит от обилия циферблатов, но ничего нового, все знакомо. Приходилосьлетать и на более сложных, но только командир знает отзыв «Свой-чужой», которыйк тому же постоянно меняется.