Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - Уильям М. Макговерн

До этого времени лагерь Лю Юаня и местонахождение его двора практически совпадали, а столица царства находилась там, где ему вздумалось поселиться. Однако после присвоения титула императора такое положение дел желательно было изменить, и на следующий год (309 г.) Лю Юань выбрал местом постоянного пребывания своей администрации маленький городок Пиньян. За короткий промежуток времени этот городок, который прежде был всего лишь пыльной деревушкой, превратился в процветающий город.

Но хотя теперь гунны прочно обосновались в своей собственной столице, они вскоре начали активную кампанию по захвату Лояна – резиденции императоров дома Цзинь. В 309 г. гунны дважды предприняли решительные попытки обеспечить себе контроль над этим городом. В первом случае они наткнулись на жесткое сопротивление, когда еще только подходили к городу. Вторая попытка оказалась более успешной, и в какой-то момент гуннам удалось овладеть предместьями. Однако как раз в это время китайцы предприняли отчаянную вылазку и причинили нападавшим очень серьезный урон. Лю Юань решил, что лучше отвести свою армию и подождать более благоприятной возможности для возобновления наступления. Он знал, что китайский императорский двор раздирают внутренние интриги, и рано или поздно эти интриги приведут к ситуации, когда можно будет сравнительно легко взять китайскую столицу, не подвергая опасности жизни элиты своей армии.

Это решение, безусловно, характеризует Лю Юаня как мудрого человека, но ему не суждено было дожить до того времени, когда его планы реализовались, поскольку на следующий год (310 г.) он внезапно заболел и умер.

Смерть Лю Юаня стала серьезным ударом для вновь созданной гуннской империи, тем более что, следуя доброй гуннской традиции, решение вопроса о его преемнике сопровождалось множеством интриг и даже гражданской войной. К счастью для гуннов, через несколько месяцев занять трон смог самый популярный и одновременно самый способный сын Лю Юаня Лю Цзун (Цун). Но хотя новый монарх, несомненно, был самым талантливым из сыновей Лю Юаня, он никогда не мог подняться до тех высот, которых достиг его отец, поскольку, несмотря на то что он был человеком храбрым, умным и к тому же получил прекрасное образование, он всегда оставался рабом своих страстей. В любой момент он мог позволить себе отвлечься от своей цели из-за вина, гнева или похоти.

В начале царствования похоть едва не стала причиной его гибели. Отец Лю Цзуна оставил после себя нескольких жен и наложниц, одна из которых, носившая титул вдовствующей императрицы, была еще достаточно молода и, более того, исключительно привлекательна. Лю Цзун влюбился в свою мачеху, и вскоре стало очевидно, что эта страсть взаимна. За один или два века до этого, когда гунны еще жили в Монголии, подобная любовная интрижка не вызвала бы никаких нареканий. Фактически к ней отнеслись бы как к чему-то вполне естественному. Но с тех пор как гунны перебрались в Китай, они по примеру китайцев стали считать подобную связь инцестом, и в результате вся история вызвала при дворе большую шумиху. Если бы эта связь продолжалась, последствия могли бы быть самыми серьезными. Но бедную даму так взволновали сыпавшиеся со всех сторон упреки, что вскоре она умерла, а разбитое сердце Лю Цзуна осталось свободным для занятия государственными делами, самым важным из которых, безусловно, было продолжение кампании против китайской династии Цзинь и ее столицы Лояна.

Лю Цзуну посчастливилось получить в наследство от отца хорошо организованную военную машину. Но еще большим везением стало то, что вскоре после того, как он взошел на трон, его соперники, правящее семейство Цзинь, пали жертвами еще более мощных внутренних интриг и раздоров, чем прежние.

К большому недовольству слабого и некомпетентного императора Цзинь Хуай-ди, один из его лучших военачальников принц Юэ, член его собственной семьи, вместо того чтобы остаться дома и защищать столицу, ушел далеко на северо-восток во главе 40 тысяч солдат, составлявших цвет китайской армии, чтобы нанести с фланга контрудар по вновь созданной империи гуннов. Поначалу контрнаступление было довольно успешным, но через несколько месяцев принц Юэ, которому приходилось постоянно сражаться то с гуннами за пределами страны, то с интригами внутри нее, не выдержал напряжения и умер. Его армия попала в руки крайне некомпетентного преемника, которому не хватило ума ни продолжить наступление, ни отойти, и в результате довольно быстро вся армия оказалась в руках гуннов под командованием бывшего бандита, а ныне одного из самых надежных гуннских военачальников, Ши Лэ.

Ши Лэ был поражен той легкостью, с которой он смог взять в плен многие тысячи солдат китайской армии, среди которых в качестве командиров и наблюдателей обнаружилось более сорока членов китайской императорской фамилии. «За всю свою долгую и богатую авантюрами жизнь я никогда не видел такого скопища знати!» – воскликнул он. И, повернувшись к одному из военачальников своего штаба, спросил, что, черт возьми, ему с ними делать. Штабной военачальник сразу же предположил, что, если оставить их в живых, это не принесет гуннам никакой пользы. «Я совершенно согласен с тобой, – ответил достойный Ши Лэ, – но было бы неразумно разделаться с ними публично…» Однако той же ночью он послал маленький отряд солдат туда, где держали пленных принцев, с приказом тихо избавиться от всех до единого.

Известия о сокрушительном поражении китайской армии, естественно, привели в ужас императорский двор в Лояне. Поставки продовольствия в город прекратились, и, как следствие, начался голод. В конце концов, чтобы утолить муки голода, многие жители стали прибегать к каннибализму. В городе царил такой хаос, что грабители делали свое дело открыто, не опасаясь наказания.

Наконец все стало настолько плохо, что император решил бежать, спасая свою жизнь. Однако среди всеобщего хаоса он не смог раздобыть экипаж, на котором мог бы уехать. Не смутившись этим, он попытался бежать пешком, но, обнаружив, что окрестности столицы полностью в руках бандитов, вскоре был вынужден вернуться во дворец и там ждать решения своей судьбы.

Ждать пришлось недолго. В том же году (311 г.) гуннские армии быстро окружили императорскую столицу. Двенадцать небольших боев закончились полным поражением оставшихся солдат, которые пытались отбить атаки на столицу, и вскоре гуннские военачальники, главным из которых был волосатый альбинос Лю Яо, прорвали последние линии обороны и взяли штурмом императорский дворец.

В ходе финальных боев было убито более 30 тысяч горожан[53], в том числе наследник трона. Царствующую императрицу насильно разлучили с ее супругом, и вскоре она вышла замуж за Лю Яо, командующего гуннскими войсками, бравшими столицу. Пожалуй, следует отметить, что, по рассказам, эта достойная дама восприняла насильственную смену супруга спокойно и даже не без удовольствия.

Сам император Хуай-ди сделал последнюю отчаянную попытку бежать, но его быстро схватили и с триумфом привезли в лагерь гуннского командующего. Однако, вопреки его ожиданиям, императора не казнили, а отнеслись к нему с подчеркнутой вежливостью и вниманием. Вскоре после этого его вместе со всеми императорскими регалиями отправили в столицу новой гуннской империи Бинъян (Пинъян). Там он был встречен очень любезно и получил должность камергера и ранг герцога, а через некоторое время ему в жены дали гуннскую принцессу (несомненно, в качестве утешения после потери императрицы). Однако, в конечном итоге, его существование сочли представляющим опасность для государства, и он был предан смерти.