Дикий порт - Олег Серегин

Она не ожидала, что Солнце озадаченно хмыкнет и скажет: «А и правда». Казалось, что все, кроме Севера, против неё, и теперь попытаются лишить даже иллюзорной защиты…

— Пустят, — примирительно улыбаясь, говорит Димочка. — Крокодилыч, вы же машину в прокате взяли? Вот вызывайте… на крыше будет самое то.

— Лена, — почти неловко просит Север, — пожалуйста. Извини, что так. Я… обещаю, что потом мы…

Лилен улыбается ему. Наплевать на Чигракову, наплевать даже на выкрутасы Синего Птица, они её не интересуют. Главное, что Север за неё. А если так, то и она — с ним.

Димочка смотрит, кривя рот в обычной непроницаемой усмешке, но внутри заходится хохотом. Ах, как гладко Тройняшка с Шеверинским отыграли сценку «плохой — хороший»! Белобрысенькая так и трепыхается на крючке. Не та Лена, не та: Кнопка бы не повелась… Да будь здесь Кнопка, они бы давно уже занимались делом! Девица Вольф слишком нервная для своей десятки, или двенадцатки, что ей там на радостях насчитал Шеверинский…

— Вызвал, — рапортует Кайман.

— Кого?

— Машину. Через полминуты будет.

Но спокойно перенести военный совет в менее людное место не удаётся.

Солнце швыряет на стол браслетник; полыхает яркая, плотная, почти осязаемая голограмма, какую дают только семитерранские модели.

— Ия Викторовна? — доносится изумлённый голос Таисии, — а мы как раз вам собирались звонить.

Та, темноволосая, смуглая и веснушчатая, точно сидит за столом, находясь в действительности невесть где, может, даже на самой Седьмой Терре.

— С нами такое бывает, — фыркает семитерранка. Подмигивает.

Лилен думает, что Ия — наверняка корректор. С кем же ещё «такому бывать».

— Значит, так. Я, собственно, Косте звоню.

— Слушаю, — отзывается Полетаев.

— Чтобы времени не тянуть… — начинает Ия и тянет время, делая странную паузу. — В общем, Настьке-Тройняшке давно надо по башке настучать.

— Это почему же? — интересуется сестра.

— Чтоб с отчётами не тянула. Особенно с такими. «Я, — говорит, — Бабушке отчиталась». А я, значит, должна информацию из ноосферы черпать, да?

— Ия, времени не тяни, а?

Координатор Райского Сада вздыхает.

— Костя… Передай Свете, что на планете чужой корректор.

«То есть как? — вскидываются, кажется, все разом, — откуда? кто?» — и в голограмме несерьёзное начальство отмахивается, отфыркивается, хмурит длинные блестящие брови, повторяя, что вся документация уже перекинута, читайте, я ничего не видела, зачем пересказывать с чужих слов.

Димочка закладывает руки за голову, выгибается истомным кошачьим движением; лицо презрительное и усталое.

Лилен подзывает Дельту. Спокойствие — своё, привычное — возвратилось к ней. Что же. Она хочет стать актрисой, разве нет? Почему бы не поднабрать опыта, сыграв то, что требуется? Амортизатор — пусть будет амортизатор.

Посмотрим, что дальше.

У балюстрады притормаживает «крыса», поднимает дверцы; внутри никого нет, по несложному городскому маршруту машину вёл автопилот. Лилен прикидывает объём салона и мысленно благодарит щедрость Полетаева — или его привычку к уральским машинам. «Купава», конечно, не «Аметист» и не пресловутый «Яхонт Горностай»… в прокате не сыщется такая роскошь, как «Горностай», а неплохо бы как-нибудь проехаться с помпой… «Купава» поскромнее будет, но нукта в ней поместится, не создав неудобств для шести человек.

«Пелагиаль» остаётся позади.

Дельта замирает, положив голову на колени Лилен. У драконов необыкновенное чувство пространства, и острые выросты его шкуры не поцарапают панелей, не оставят прорех на обивке. Девушка машинально гладит нукту по голове. Он ощущает только ласку, не прикосновение: под ладонью Лилен пластина брони, которую не пробьёт даже пуля, и нервных окончаний там нет.

Ведёт Кайман, и Таисия, окаменело-мрачная, сидит рядом с ним, не оборачиваясь. Васильев откинулся на спинку сиденья в полудрёме.

Полетаев смотрит в окно.

Он страшен.

Желваки катаются на высоких славянских скулах, в глазах прохладная задумчивость. Солнце похож на хищника, который не впился кому-то клыками в горло лишь потому, что нет настроения. «Он похож на ррит», — внезапно думает Лилен. Недавняя короткометражка, полуфильм-полуклип «Вся красота мира» воскресает перед глазами, и вспоминается почему-то, что из космоса Ррит Кадара — голубая.

Как Земля.

— А собственно, — говорит Шеверинский, — вы уверены, что одно не связано с другим?

— Что, — не оборачиваясь, откликается Таисия.

— Пират. И Особый отдел.

Чигракова оборачивается. Резко, как змея. Её прищур почти азартен.

— Я уверена, что связано.

Лилен едва заметно приподнимает бровь — очевидно же, что сама Тройняшка не додумалась.

— До войны, — развивает мысль Чигракова, — на него долго охотились. И амнистия не могла быть просто…

— А дальше что? — невежливо перебивает Полетаев.

— То есть?

— Допустим, всё так. Нам нужно решить конкретную задачу. Какую пользу нам приносит эта теория?

— Задача сложнее, чем кажется.

— Она когда-то казалась простой?

Таисия сжимает губы.

— Терадзава что-то против нас имеет, — прежним тоном говорит Север.

— Почему ты так думаешь?

— Я с трудом представляю, что бывший Начальник Порта будет просто делать, что ему скажут.

— Тоже привет, — зло цедит Солнце. — Что предлагаешь?

— На Фурусато практически невозможно попасть против воли хозяина. Береговая охрана годится для небольшой войны. Разве на боевом гипере… что в любом случае не вариант. Можно попробовать вступить в переговоры. Но даже просто доказать, что Флейта у них, не получится.

Молчание.

Долгое.

С высоты полёта аэромобиля город похож на застывший фейерверк: так ярко и пёстро оформлены посадочные крыши. «Крыса» выписывает петлю над гостиницей. Опускается.

— Вы меня уморить хотите? — склочно осведомляется Димочка.

Клёны шумят.

Шумит океан, гривастые волны беснуются у береговых скал. Свистит в скалах ветер, и, кажется, слышно, как мелкие камни скользят по осыпям. Вечером море всегда неспокойно. Закатное солнце дарит вершине Такахаси невероятной чистоты свет. Вершине, покрытой льдами, точно сердце мудрой принцессы.

Минако-химэ стоит на краю посадочной площадки. Два корабля похожи, как сёстры, старшая и младшая… Младшей выглядит отцовская яхта; ухоженная, содержащаяся в постоянной готовности к далёкому перелёту, она двадцать лет не трогалась с места. Вторая яхта той же модели рядом с нею смотрится тусклой и старой.