Когда поёт Флейта Любви - Анна Кривенко

будешь дико опозорена, как однажды опозорилась перед Хотой. Все!

С этими мыслями она резко присела и открыла глаза.

Но вдруг в темноте комнаты она увидела темную фигуру человека, сидящего у стены, и испуганно вскрикнула. Пережитый только что ужас из своего кошмара навалился на нее и в реальной жизни. Она вжалась в решетку балкона и по инерции зашептала:

— Хота! Хота, спаси меня…

Хота, снова услышавший ее испуганный зов, быстро воскликнул:

— Не бойся, это… я…

Он не решился назвать имя, но София узнала этот голос.

— Хота? Хота, это ты? Неужели это ты?.. — проговорила она с безумной надеждой, но вдруг остановилось и поняла, что это невозможно. Откуда здесь взяться индейцу? Уже более проснувшись и снова обретя трезвость ума, София с тяжким вздохом произнесла:

— Леонард, это вы? Но… что вы здесь делаете?

Хота, уже было решившийся во всем признаться, смутился резкой переменой ее мыслей. Что же делать? Что же делать??? София же поспешно допустила мысль, что могла побеспокоить Лео своими криками во сне. Дело в том, что это было ее давней проблемой, и сестра Марианна, прожившая в ее комнате все детство, всегда сетовала на эту ее особенность.

— О Леонард, простите! Наверное, я разбудила вас! Извините, но я иногда говорю во сне… Простите! Я… я лягу в комнате, чтобы этого больше не повторилось!

Хота слышал ее вежливые речи с жутким огорчением. Он струсил! Поразительно, но он не смог признаться!

Великий воин! Бесстрашный апач! Позор твоему имени!

Не имея сил совладать со своим огорчением, он тихонько проговорил: «Все в порядке!» и быстро удалился прочь. Он потушил костер и, выведя своего коня из конюшни, посреди ночи ускакал в прерию, потому что только там мог остановить безумное биение своего разочарованного сердца…

София печально проводила его взглядом. Почему, почему она становилась все более неравнодушна к нему — Леонарду Хоффману? Это ведь совсем неправильно! Он — не Хота!!! Очнись!!! София вдруг почувствовала себя сильно несчастной. Ее жизнь показалась ей лишенной надежды и смысла. Ее страстно потянуло в прерию, потому что только там она могла ощутить истинное облегчение и радость, но она не имела для этого никаких возможностей.

Если бы они оба могли в тот момент взять свои чувства и сравнить с ощущениями друг с другом, они были бы поражены тем фактом, что эмоции у них были абсолютно одинаковы и что прерия влекла их обоих с невиданной силой, служа проводником непонятной еще, но явной Божьей благодати. Благодати, дающей услышать чистый голос

* * *

Анита приоткрыла веки, чувствуя, что они словно налиты свинцом. Она увидела над собой высокий потолок, украшенный искусной лепниной по всему периметру стен. Она никак не могла сообразить, где же находится и что с нею вообще произошло. Девушка стала вспоминать последние события, но все было, как в тумане.

Четан! Анита вспомнила, как он уезжал из фермы, и ее сердце болезненно екнуло. Вернулась старая боль и переживания, но они казались какими-то отдаленными. Но где же она сейчас и как она здесь оказалась?

Девушка осторожно повернула голову вправо, чувствуя сильное головокружение. Она увидела большую комнату, сплошь заставленную стеллажами с книгами, а у окна — старый письменный стол, заваленный целыми кипами бумаг и книг. На окнах висели массивные бордовые шторы, а на стенах — большие картины в широких резных рамах. Это место было ей совершенно незнакомо.

Анита попыталась сесть. У нее дико закружилась голова, но присесть девушке все-таки удалось. Одета она была в свое собственное платье, но на голове не было чепчика, и волосы в беспорядке были рассыпаны по плечам. И тут в ее памяти мелькнуло смутное воспоминание, как кто-то напал на нее. По ее спине пробежал холодок дикого страха: она сейчас в доме похитителя?

Вдруг открылась дверь, и в комнату вошли двое мужчин. Один из них был очень пожилым человеком, а второй, наоборот, очень молодым. Когда старик увидел ее сидящей, он издал радостный возглас и, обернувшись к молодому, произнес:

— Лео! Она очнулась! Слава Богу!

Но парень отчего-то остался очень мрачным. Анита переводила взгляд с одного на другого и ничего не могла понять.

— Кто вы? — наконец, хрипло произнесла она, чувствуя, что плохо владеет своим голосом.

— О, вы не волнуйтесь, мисс, — добродушно заверил ее старик, подойдя ближе и присев на стул, — вы уже в безопасности. Леонард спас вас из лап похитителей и привез вчера вечером сюда. Доктор сказал, что у вас небольшое отравление, но с вами все будет хорошо!

Анита пыталась переварить услышанное и чувствовала, что тяжеловато соображает, наверное, из-за того самого отравления.

— Но кем были мои похитители? — спросила она, все еще пытаясь окончательно прийти в себя.

Ответил снова старик:

— Это были два проходимца, решившие продать вас под видом Кэчины Кими… Ха-ха! До какой же глупости людей доводит порок жадности! С вас Кэчина Кими, как с гуся жар-птица, извините за сравнение…

Старик весело рассмеялся со своей, как ему казалось, удачной шутки, но его молодой спутник остался по-прежнему очень суров. Анита посмотрела на него, немного смущаясь его грозного вида. Это был высокий и широкоплечий юноша с короткими черными волосами и яркими светлыми глазами. Он был очень красив, но суровое выражение на лице делало его пугающим. Однако вдруг его черты, да и само выражение лица показались Аните невероятно знакомыми. Она невольно задержала на нем взгляд, пытаясь осознать, где она могла видеть этого юношу раньше.

Реред ее глазами резко всплыл другой образ: длинные волосы, пронзительно-зеленые глаза, по-детски заносчивый взгляд — Хота! Анита изумленно округлила глаза и непонимающе похлопала ресницами. Это точно был Хота!

— Хота, это ты? — тихо проговорила Анита, не отрывая от него взгляда.

Старик удивленно взглянул на своего друга, а потом снова перевел взгляд на девушку.

— О, мисс! Вы знакомы с Леонардом?

Анита смутилась. Если этого парня зовут Леонард, значит, он вовсе не Хота, но сам Хота не стал играть с Анитой в какие-либо игры. Он решительно произнес:

— Да, это я!

И, сделав несколько широких шагов в ее направлении, присел на стул, продолжая держать руки отчужденно сложенными на груди.

Анита не знала, радоваться ей или бояться. Она была рада видеть Хоту и очень хотела узнать, почему отныне его зовут Леонардом, но его тон голоса и недружелюбный вид вызывали у нее естественный страх.

— Здравствуй, Хота, — осторожно проговорила она, стараясь взвешивать каждое свое слово, — спасибо, что помог мне и спас меня! Я… не знаю, как тебя