Украденная дочь - Клара Санчес

— Как-то раз, когда я начала управлять своим легким самолетом, его подхватил и понес очень сильный ветер. И если бы интуиция не подсказала мне тогда, что, чтобы лететь в нужном направлении, не следует ничего предпринимать и не нужно оказывать сопротивления, я бы сейчас, наверное, не сидела здесь и не рассказывала тебе об этом.

— Я виновата во всем, что сейчас происходит. Мне остается только надеяться, что Лауре кто-то поможет. И что мать, бабушка, доктор Монтальво, босниец и Анна ее не нашли.

У меня не было необходимости рассказывать Марии все подробности для того, чтобы у нее сложилось представление о ситуации в целом. Когда она совала свой нос в жизнь других людей, это происходило потому, что в их жизни случались какие-то ужасные, ненормальные, странные события, и ее уже ничто не удивляло.

— Лаура удрала, и те люди ищут ее, чтобы заткнуть ей рот. Ты ищешь ее, чтобы ей помочь. В этом нет ничего удивительного.

Я открыла рюкзак и достала из него баночку с кремом из лепестков роз.

— Он тебе прекрасно подойдет, — сказала я, разглядывая кожу на ее лице — суховатую и с глубокими ямочками от прыщей, выскакивавших в юности. — Когда я не ищу Лауру, я продаю кремы.

— Не переживай. Опыт подсказывает мне, что ты вот-вот выяснишь нечто очень важное.

Мария не заслуживала такого подарка, потому что она мне никак не помогла. Неудивительно, что мама решила продолжать затеянные ею поиски самостоятельно. На что годится такое детективное агентство? Мартуниса на месте никогда нет, клиентов в этом агентстве тоже что-то не видно, а Мария дает советы, какие звучали бы уместно разве что из уст буддийского монаха. Я решила отправиться домой, чтобы оставить там рюкзак с товарами, принять душ, перекусить, возможно, рассказать отцу о последних событиях и уговорить его повезти меня на такси разыскивать Лауру (хотя я и сама еще не знала куда). Какие у Лауры были друзья? Взяла ли она с собой денег? Наш дом находился недалеко от офиса Мартуниса, и я пошла пешком, стараясь не забивать себе ничем голову, как и посоветовала Мария. В глубине души я все же прислушалась к ее словам — сама не знаю почему.

Уже включили наружное освещение. В последнее время каждый раз, когда я, идя по улице, приближалась к нашему дому, к нашей калитке и видела тусклые лампочки на веранде, у меня к горлу подступал комок. Иногда мне казалось, что в окне кухни мелькает какая-то тень, и я поспешно сворачивала в парк и начинала прогуливаться по нему. Хорошо еще, что Дон своим лаем то и дело возвращал меня к действительности. Как только я подошла близко, его лай стал надрывным. Ему не нужно было видеть меня, чтобы знать, что я подхожу к дому.

Я открыла дверь ключом, и Дон едва не свалил меня с ног.

— Анхель! — крикнула я.

В гостиной горел светильник с желтым абажуром, который давал очень приятный свет. В саду тоже было включено освещение, и через окна можно было разглядеть деревья и кусты. Не знаю почему, но мне казалось, что сейчас я смотрю на наш дом совсем другими глазами. Из комнаты для гостей, в которой жил Анхель, доносилась музыка. Я сунула в шкаф в прихожей рюкзак с товарами, повесила шубу и постучала в дверь комнаты, в которой находился Анхель.

— Что такое? — спросил Анхель, сдвигая наушники.

— Помоги мне снять сапожки.

Я зашла и присела на край кровати. Анхель начал стаскивать с меня обувь.

— Что она тебе сказала? — спросил он.

Я с непонимающим видом посмотрела на брата.

— Что она тебе сказала? — повторил он.

Он уставился на меня, а я — на него. Я ничего не понимала. Он снял наушники и пошел в гостиную. Я последовала за ним. Он зажег свет, и вот тут-то я увидела, что на диване лежит Лаура. Она поднялась. На ней была какая-то одежда Анхеля, а какая-то — моя. Я с разинутым ртом смотрела на нее.

— Понимаешь, — сказала Лаура, — мне не пришло в голову, куда я еще могу пойти.

Я присела на один из стульев, стоявших вокруг стола из красного дерева.

Кусочки пазла наконец-то заняли свои места. Я упустила из виду то, что Лаура может обратиться за помощью к нам. Мне не хотелось даже думать о том, что готова была бы отдать ради этого момента мама. Именно ради нее — ради моей мамы — я и нашла Лауру. Она была мамой Лауры, и моей мамой, и мамой Анхеля, а потому видела главную задачу своей жизни, конечно же, в том, чтобы нас всех объединить.

— Не знаю, сестра я вам или нет, — сказала Лаура. — Откровенно говоря, я не испытываю никаких особенных чувств в этом доме, однако мне кажется, что не может быть, чтобы Лили и Грета любили меня так, как надлежит любить своих детей и внуков.

Анхель взглядом спросил меня, кто такие Лили и Грета.

— Здесь ты в безопасности, — сказала я, подумав, что когда-нибудь она должна будет рассказать мне о том, как попала в наш дом.

Лаура была своего рода метеоритом, упавшим из другого мира и из другой жизни. Наконец-то эта детективная история подошла к концу, и мне уже не придется разыскивать Лауру по всему городу. Я спросила, хочет ли она помочь мне приготовить ужин. Мы зашли в кухню, и Лаура, проведя ладонью по массивному дубовому столу, сказала, что он ей очень нравится. Мне осталось только выполнить обещание, которое я дала Кэрол. Я достала из кармана бумажку и набрала номер на телефоне, висевшем на стене. Не успела я сказать, что хочу поговорить с Кэрол, как Лаура положила руку на рычаг и прервала разговор. Затем, глядя на меня, покачала головой из стороны в сторону. Было видно, что она очень разволновалась, — впрочем, основания для такого волнения у нее были.

— Не переживай, — сказала я. — Никто не знает, что ты здесь.

— Возможно, я слегка погорячилась… — начала в ответ Лаура.

— Ладно, давай пока приготовим ужин, а завтра ты обдумаешь все на свежую голову.

Пока мы готовили спагетти с соусом, буквально кишащим калориями, и салат, я с большой тревогой размышляла о том, что произойдет, когда приедет мой предполагаемый отец. Мне казалось, что такого напряженного момента я не выдержу. Я чувствовала себя довольно легко в общении с Вероникой и Анхелем, а вот таксист сильно меня смущал. Я не знала, о чем с ним разговаривать. Один из моих больших недостатков заключается в том, что я не умею вести себя естественно и непринужденно. Мне приходилось заранее обдумывать, что я буду говорить, и всё новое действовало на меня парализующе. Когда я была маленькой, Лили приходилось заставлять меня первой здороваться с людьми и рассказывать им, как идут дела у меня в школе, но при этом она постоянно твердила мне, чтобы я ничего никому не рассказывала о нашей семье и о том, что происходит у нас дома. Сейчас я с болью об этом вспоминала. В глубине души я всегда знала, что моя жизнь может стать довольно горькой, если я не буду поступать так, как хочет Лили.

Вероника ни о чем меня не спросила. Она, включив музыку, что-то мурлыкала себе под нос. Она сказала, чтобы я приправила салат так, как мне самой хочется. Потом она поставила в холодильник несколько банок пива и нарезала буханку хлеба ломтиками. Окинув взглядом хлеб и пиво, она сказала, что мне не нужно пытаться отучиться от своих привычек и предпочтений.