Флэшмен в большой игре - Джордж Макдональд Фрейзер

Я смотрел на все это сквозь застилавшие мои глаза слезы и мысленно переносился к пушкам Гвалиора, баррикадам Канпура, горящим улицам Мирута, батареям Балаклавы и кровавым снегам Гайдамака — и думал, клянусь Богом: «Как же мало вы обо всем этом знаете, иначе вряд ли бы вы чествовали меня». Скорее тогда вся эта толпа жаждала бы моей крови — все эти честные упрямые ослы. А впрочем, может быть, и нет — если бы они даже узнали всю правду, то ни за что бы в нее не поверили.

— Какое замечательное наследство вы сможете передать своим детям полковник, — заметил Каннинг, и леди Каннинг, стоя рядом, добавила:

— И леди Флэшмен.

Я пробормотал, что да, конечно же, так и будет; а затем я вдруг заметил, что леди Каннинг поглядывает на меня с легким лукавством, и задумался, отчего бы это. Не могла же она, в самом деле, пожелать уединиться со мной — тем более что здесь был ее муж — но потом вдруг до меня дошел смысл ее последних слов и, почувствовав слабость в ногах, я вдруг переспросил:

— Что?

Они оба рассмеялись над моим замешательством, и Каннинг посмотрел на супругу с легким упреком.

— Шипы всегда кроются среди роз, дорогая, — заметил он, но, конечно же, мы должны были обо всем рассказать полковнику в приватной обстановке. — Он широко улыбнулся мне. — В дополнение к высшей награде за мужество, которой за подвиги в недавних кампаниях вполне заслуженно удостоены многие отважные офицеры, Ее Величество пожелала отметить вашу службу еще одним знаком своего благоволения. Ей благоугодно было возвести вас в достоинство рыцаря ордена Бани.[186]

Полагаю, я почти одеревенел от изумления, так как не упал в обморок, не закричал: «Не может быть!» и даже не уставился на генерал-губернатора, выпучив глаза от недоверия. Я всего лишь шмыгнул носом и подумал: «Клянусь Богом, да у этой женщины совсем нет вкуса». Я имел в виду никого другого, как маленькую Вики — ну разве можно сваливать рыцарское достоинство и Крест Виктории в одну кучу? Это выглядело почти неприличным, но, клянусь Богом, звучало чертовски славно! Все мысли мои крутились вокруг нескольких слов, сияющих золотыми буквами — «Сэр Гарри Флэшмен, кавалер Креста Виктории». Это было невероятно… сэр Гарри… сэр Гарри и леди Флэшмен… Флэшмен, кавалер Креста Виктории… о, Господи — все к этому шло, и тем не менее в это почти невозможно было поверить — о, эта удивительная маленькая женщина! Я помнил, как она застенчиво покраснела, когда несколько лет назад вешала мне на грудь королевскую медаль — я еще подумал тогда: «Да, кавалерийские бакенбарды действуют на всех женщин…» Похоже, так оно и есть до сих пор. Кто его знает?

— Господи… Боже, храни королеву, — почтительно произнес я.

Больше мне вряд ли удастся рассказать вам что-нибудь связное об этой минуте, да и о последующих нескольких часах; я провел их, словно во сне, в ушах у меня звенело: «Сэр Гарри Флэшмен, кавалер Креста Виктории», а вокруг кружились улыбающиеся лица, меня похлопывали по спине, осыпая поздравлениями и лестью — все это из-за Креста Виктории, поскольку вторая награда, как сказал Каннинг, должна была оставаться в секрете, пока я не вернусь в Англию. Вечером в цитадели был большой обед, на котором было в изобилии выпивки, речей, поздравлений и гостей, валяющихся под столами, так что в поезд до Калькутты меня той ночью погрузили в неописуемом состоянии. Я продрых до полудня следующего дня и проснулся с дикой головной болью — мне потребовался весь остаток дня и следующая ночь, чтобы хоть немного прийти в себя, но уже к следующему утру я вполне поправился, так что смог от души позавтракать и почувствовал себя в отличной форме. Сэр Гарри Флэшмен, кавалер Креста Виктории — я все еще с трудом мог в это поверить. Дома все встанут на уши, а Элспет впадет в дикий экстаз оттого, что вдруг превратилась в «миледи», так что будет просто невыносимой по отношению к друзьям и поставщикам, зато благодарной мне — кто знает, может, даже станет верной женой… Я просто купался в счастливых мыслях, радостной улыбкой приветствуя очередной рассвет над уродливым индийским пейзажем, отмечая про себя, что при некоторой доле везения я больше никогда не увижу его, не почувствую его запаха и даже о нем не услышу. А затем, чтобы как-то убить время, я порылся в своем чемодане в поисках что-нибудь почитать и выудил книгу, присланную через Элспет Кардиганом: что же такого мог выбрать мне в подарок этот Медведь-Джим, который меня на дух не переносит?

Я раскрыл ее наугад, бездумно переворачивая страницы… и тут мне на глаза попался один из абзацев и словно ведро ледяной воды вдруг опрокинулось мне за шиворот, когда я прочитал слова:

«Но этот негодяй Флэшмен, который и слова не может сказать без того, чтобы не пнуть или обозвать кого-нибудь…

— Трусливая скотина, — вмешался Ист, — как же я его ненавижу! И он это знает — ему известно, что мы с тобой считаем его трусом».

Я ошеломленно уставился в книгу. Флэшмен? Ист? Какого черта все это может означать? Я повернул книгу, чтобы взглянуть на обложку: «Школьные годы Тома Брауна», — так было написано на ней. Автор — какой-то «Старина». Что за дьявол мог быть этим Томом Брауном? Я пролистал несколько страниц — какая-то ерунда о всякой деревенщине и прелестях сельской жизни, все как и говорила Элспет… Фермер Ивс, Бенджи… какого черта? Том пытается отработать удар с разворота… «Рагби и футбол»… о, вот мы и опять — и волосы зашевелились у меня на загривке, когда я прочел:

«— Провалился сквозь землю, а? — заорал Флэшмен. Ну-ка вытяните его, ребята; пошарьте под кроватями… О-ооп! — рявкнул он, дергая за ногу маленького мальчишку… Ничтожная воющая скотина! Придержите язык, сэр, а то я убью вас!»

Боже, да это же про меня! Причем это не просто была выходка в моем духе — помню, я действительно делал это — в Рагби, много лет тому назад, когда мы гоняли малышню и играли с ними в «жаворонков», подбрасывая их на одеялах до икоты. Да, вот оно:

«Раз, два, три — и все прочь»

«Что ты за проклятый забияка, Флэши!»

Я пробежал абзац, в котором ужасный людоед Флэшмен, яростно ругаясь, предложил подкидывать двоих мальчишек сразу, а они отбивались, так что вывалились и сильно расшиблись — и это все чистая правда, тогда двое этих маленьких ублюдков здорово треснулись об пол.

Но кто же, черт побери, мог все это написать? Кто решился на это? — я пробегал страницу за страницей, ища на каждой ненавистное имя, и, клянусь Богом, оно повсюду было в изобилии. Вытаращив глаза, я читал:

«Флэшмен, с проклятием и пинком, отпустил свою жертву…»

«… тирания Флэшмена…»

«… но Флэшмен был начеку и запустил им вслед банкой из-под пикулей, которая просвистела мимо, едва не задев головы Тома.

— Он не прочь убить кого-то, если не сможет поймать, — заметил Ист…»

«…Флэшмен был там?

— Да, и оказался всего лишь грязным хнычущим негодяем, не постеснявшимся воровать у своего же товарища… он подлизывается к старшеклассникам, пресмыкаясь перед ними, а вымещает все зло на нас…»